Лопухин медленно опустился на стул.
– Станислав Федорович…
– Тихо! На мои вопросы отвечайте, и все будет хорошо! Кто вы такой?
– Я журналист… мое удостоверение…
– Видел я вашу книжечку. И не такие книжечки видал. На кого вы работаете? На кого, черт вас дери?!
– На газету «Правда»… Станислав Федорович, вы с ума сошли?
Некоторое время Воскобойников смотрел ему в глаза, потом опустил оружие.
– Извините, – сказал он таким тоном, будто только что случайно наступил Ивану на ногу. – Извините, Иван Николаевич… Просто я не ожидал. – Он спрятал пистолет.
Лопухин молчал.
– Извините… – с нажимом повторил Воскобойников. – Я не собирался стрелять. Да я думаю, что пистолет и не сработал бы… – Он посмотрел на побелевшее лицо Ивана и сказал: – Он не заряжен…
«Ну, это как раз вранье, – отчетливо понял Лопухин. – Стал бы он тут с таким лицом незаряженным пистолетом размахивать».
– Что вы хотели узнать? – Воскобойников старательно отводил глаза.
Лопухин прокашлялся. За годы мирной жизни он успел уже отвыкнуть от того, что ему кто-то тыкает стволом в лоб. Кое-как собрав разбежавшиеся мысли, Иван ответил:
– Я, собственно, хотел вам показать это… Этот предмет. И… и спросить, что вы по этому поводу думаете. Дело в том…
– Почему вы считаете, что я могу вам что-то сказать?
– Дело в том, – закончил Иван, – что генерал Болдин рекомендовал вас как человека, который может мне помочь разобраться…
– В чем?
Лопухин вздохнул.
– Знаете, это долгая история… И я, наверное, буду очень сбивчиво говорить… У вас есть время?
– Судя по всему, больше чем нужно.
– Я никому не рассказывал все это с самого начала, поэтому вы извините, если будет немного комкано…
– Говорите уже, – Воскобойников вздохнул, посмотрел на стол, словно только что увидел его. Взял чашку с чаем в руки. – Говорите…
– В общем, из Петрозаводска пассажирских не было. И я договорился с машинистом товарняка…
Было уже далеко за полночь, опустела бутылка водки, которую достал неведомо откуда Воскобойников. В голове шумело. То ли от выпитого, то ли от рассказанного, не поймешь.
Иван молчал. Воскобойников курил, короткими, скупыми затяжками дымил в окошко. Откуда-то из темноты доносилась музыка. Шумел ветер в листве тополей. И, слушая этот шелест, Лопухин снова ощущал себя там, в лесу… Вокруг война…
Чтобы избавиться от наваждения, Иван потряс головой.
– Даже и не знаю, что вам сказать, – произнес Воскобойников. – У меня все было иначе…
– Понимаю. Просто генерал сказал тогда…
– Он и сам не знал, – Воскобойников махнул рукой. – Знаете, я вам завидую.
– Почему же?
– Вы смелый человек. Таскаетесь с этой штуковиной… и ничего не боитесь.