– Чего хотели-то, пацаны? – снова спросил я, не сбавляя шага, освобождаясь от их захватов. Имел в виду я такие захваты!
Мордвин опять схватил меня за рукав.
– Ты че, брат, не понял? – Он был выше меня на полголовы, крепкий, крупный, но не боец, не рукопашник, за версту видно. Боксер был пассажиром посерьезнее:
– Тормози, перетереть надо.
Мы продолжали быстро двигаться по кишке перехода. Слева и справа, у павильонов со всякой мелочью толпился народ; в нише, на повороте, наигрывала на гитаре девушка с длинными белыми волосами, перехваченными банданой. А дальше по курсу пели две скрипки на тему песенки про лондонский дождь.
У моих конвоиров лопнуло терпение.
– Слышь, бычара, – снова подал голос Боксер, уже в две руки, конкретно оттирая меня к стенке, – ты чё, не догоняешь, что ли, мудак?
А это уже можно было расценивать как наезд. Я слегка ушел вправо и, не оборачиваясь, дал каблуком ему строго по яйцам. Он как-то странно охнул, и, когда начал складываться, я без замаха, но жестко добавил ему локтем по второму шейному позвонку. Аут, брателло.
Боксер полетел под ноги толпе, положив тем самым начало небольшому затору, и они оба с Мордвином застряли в этом заторе, который быстро их поглотил. Надо полагать, это была группа прикрытия.
Я кинулся догонять мужика в камелотах. Его кожаная кепка мелькала среди десятка похожих, и ее можно было узнать только по пипочке на макушке. Зачем за вами следят? Чего они хотят? Чего ищут? Что можно спрятать под обоями? Что вообще происходит?
Один за другим мы спустились в метро и через двадцать минут вынырнули на «Соколе». Тут можно было сесть на троллейбус, но вы пошли пешком и правильно сделали. До вашего дома четверть часа неспешного хода, а уж по такой погоде сам Бог велел погулять. Поднявшись из метро, мужик в камелотах тут же позвонил кому-то – скорее всего, давая пеленг своим кроманьонцам, – и теперь топал следом за вами, попыхивая сигареткой.
Нужно было опередить группу прикрытия.
Вы с Евой не спеша двигались вдоль витрин, поглядывая на них, болтая и хохоча, а я нагонял сыскаря, стараясь выйти на него в нужном месте. И когда он начал пересекать улицу Липиной, я догнал его и взял за горло на болевой.
– Ограбление! – рявкнул я ему в ухо и поволок через проулок влево, за гаражи.
Мужик начал было сопротивляться, и пришлось дать ему хорошего пинкаря, после чего он смирно пал в снег, держась за ширинку, и тихонько выл, наблюдая, как я шмонаю его реглан.
Внутренний карман у него был переформатирован в кобуру, там торчал небольшой плоский пистолет. Я переложил его к себе, забрал мобильный и быстро исследовал портмоне. В одном из отделений нашлось удостоверение сотрудника ЧОПа «Кедр», выписанное на Юрикова Игоря Романовича. С фотографии глядел он сам, снятый года два назад. Из другого отделения я выудил паспорт на то же имя. Юриков И.Р. был прописан на улице Лестева, 25—34. Он был женат, имел двоих детей. Тут у меня в кармане зазвонил его мобильный.