Эдвардс с минуту думает и отдает распоряжение: все запасные грузовозы с горючим послать на Венеру. Зачем держать запас на Луне? Вдруг не дойдет или совершит неудачную посадку как раз ракета с горючим. Или часть горючего подвергнется изменениям за те три с половиной года, что будет храниться на Венере. Пусть лучше запас будет там. Грант отправит эти ракеты самостоятельно.
Все. Теперь Эдвардс абсолютно спокоен. Он покидает командный пункт. Неплохо немного размяться. Он выключает механизм движущейся ленты и идет по коридору пешком. Эта забота об экономии сил людей на Луне доходит до смешного. Словно какой-нибудь другой Эдвардс постарался.
Он шагает не спеша, наслаждаясь, смакуя каждое свое движение. Не скоро ему придется так работать ногами: в сверхскоростной ракете никаких удобств по сравнению, конечно, с теми комфортабельными кораблями, на которых улетела Девятая экспедиция. Честная, рабочая ракета, только в самый последний момент приспособленная для перевозки человека. Даже маршрут ее, подготовленный давно, изменили лишь частично. В вестибюле вокзала он выпивает не торопясь бокал лунного коктейля. Ощущение радости жизни обрушивается на него, как дождь. Ему хочется танцевать. Все отлично!
Он садится в лунолет. Конечно, приходится надевать скафандр и тому подобное. Кратковременное путешествие в недалекое прошлое. Что поделаешь! Не все ново на Луне. Лунолет мчится рывками, подпрыгивая на невидимых ухабах. Взбрыкнув в последний раз, он как вкопанный остановился у эстакады.
Эдвардс вылезает и, не дожидаясь спутников, карабкается вверх по тонкой лестнице. Вот для чего экономят силы людей на Луне! Чтобы они могли потом лезть по такой лестнице, которой, кажется, не будет конца. Но вот узенькая площадка с перилами в виде решетки.
Нужно пройти по ней вдоль ракеты, уложенной на эстакаде, туда, к головной части. Провожатые догоняют Эдвардса. Они жмут ему руку, говорят что-то, последние предостережения, последние наставления. Он почти не слушает. За его полет отвечают другие - вот эти милые люди, что так беспокоятся и даже, кажется, волнуются. Это первый в его жизни полет, который его лично совершенно не беспокоит.
Уже в кабине, без скафандра, сидя в кресле сверхмощной конструкции, напоминающей лафет артиллерийского орудия, он вспоминает, что забыл сказать об одной интересной идее Карбышеву. «Впрочем, успею, - думает он тут же. - Ведь я раньше него прибуду на Венеру. Удивительная это вещь - современная техника! - приходит ему в голову. - Получается что-то вроде путешествия во времени».