– Спасибо, - сказал Кристел, - хотя и не за что.
– Я не хочу мучить вас за то, что могло быть добросовестной ошибкой.
– Еще раз спасибо, но чего вы хотите?
– Если вы поддержите меня и признаете декабрахов разумной формой жизни, то я не выскажу обвинений против вас.
Кристел поднял брови.
– Великодушно. А я, вероятно, должен оставить свои обвинения при себе?
– Если деки разумны, у вас не может быть никаких обвинений.
Кристел хитро взглянул на Флетчера.
– Вы как будто не очень довольны? Декабрях не хочет разговаривать, да? - он засмеялся своей шутке.
Флетчер сдержал досаду.
– Мы работаем с ним.
– Но вы начинаете подозревать, что он не так разумен, как вы думали.
Флетчер повернулся к двери.
– Этот знает уже около 14 сигналов. Но он их выучивает по два - по три в день.
– Эй! - вскрикнул Кристел. - Погодите минутку!
Флетчер остановился на пороге.
– Что такое?
– Я вам не верю.
– Это ваше право.
– Покажите мне, как этот декабрах подает сигналы.
Флетчер покачал головой.
– Вам лучше держаться в стороне.
Кристел вспыхнул.
– Ну не глупо ли это?
– Надеюсь, что нет. - Он оглядел каюту. - Нужно вам что-нибудь?
– Нет. - Кристел повернул выключатель, и его книга снова засветилась на потолке.
Флетчер вышел; дверь за ним закрылась; засов задвинулся. Кристел быстро приподнялся, легко соскочил с койки, подошел к двери, прислушался.
Шаги Флетчера затихли. Кристел двумя прыжками вернулся к койке, сунул руку под подушку, достал оттуда отрезок электропровода, снятый с настольной лампы. Вместо электродов он приспособил два карандаша, прорезав дерево до самого графита и обвив графит проводом. Вместо сопротивления в цепи он включил лампочку. Потом он подошел к окну. Ему была видна палуба до восточного края плота, а в другом направлении - до бункеров позади цеха переработки. Она была пуста. Единственным движением был белый дымок, вьющийся из вытяжки, да розовые и красные облака, мчащиеся в небе.
Кристел принялся за работу. Он включил провод в розетку на столе, поднес оба карандаша к окну, получил электрическую дугу, стал прожигать канавку, которая обходила уже почти половину окна - это был единственный способ справиться с закаленным кремниево-бериллиевым стеклом.
Это была медленная, кропотливая работа. Дуга была слабая и хрупкая; от едких паров у Кристела першило в горле. Он упорствовал, мигая слезящимися глазами, отворачиваясь то в ту, то в другую сторону, и убрал свое оборудование только в 5.30. за полчаса до ужина. Он не осмеливался работать после сумерек, боясь, что мигающий свет вызовет подозрения.
* * *
Дни шли. Каждое утро Гейдион и Атрей окрашивали тусклое небо в алый и бледно-зеленый цвет; каждый вечер они тонули в печальной темной заре за западным краем океана.