– Не расстраивайтесь, мистер Чан, – едва сдерживая смех, успокаивал его Иден, – я уверен, вам недолго придется коверкать наш прекрасный язык. Наверняка вы уже убедились, что на ранчо все в порядке…
Боб замолчал, ожидая подтверждения, но китаец лишь пожал плечами.
– Не правда ли, здесь все в полном порядке? – удивленный Иден повторил свой вопрос.
На сей раз детектив дал исчерпытающий ответ:
– По моему скромному мнению, сэр, не все тут обстоит так, как нам хотелось бы.
– Вы заметили что-то подозрительное?
– Как бы вам сказать… Ничего особенного.
– Почему же в таком случае…
– Мне трудно это сформулировать, сэр, но что-то здесь не так. В глубине души я чувствую… А как вам известно…
– Оставьте, пожалуйста! В нашем деле мы не можем руководствоваться неясными предчувствиями и ощущениями. Факты, только факты! Мы приехали сюда для того, чтобы убедиться, здесь ли Мэдден. А раз он на месте, следует вручить ему колье и получить расписку. Именно это я и намерен сделать. И прямо сейчас!
На Чарли больно было смотреть – такой несчастный у него вид.
– Ох нет, сэр! Пожалуйста, не делайте этого! Позвольте заметить вам…
– Но поймите же, Чарли!.. Я могу вас так называть?
– Сделайте одолжение. Это большая честь для меня.
– Так вот, Чарли, я считаю, не стоит нам ломать комедию только из-за того, что мы имели глупость приехать сюда и должны оправдать этот шаг. Может, у китайцев и развито какое-то шестое чувство, но я лично не берусь объяснить наше поведение ни перед отцом, ни перед Виктором Джорданом. Перед нами поставили задачу – убедиться, здесь ли Мэдден. Он оказался здесь. Остальное нас не касается. Поэтому я прошу вас пойти к нему и сказать, что я хотел бы увидеться с ним через двадцать минут. Когда я войду к нему, вы подождете за дверью, пока я вас не позову. Затем мы вручим ему жемчуг, получим расписку – и дело сделано!
– Это было бы ужасной ошибкой! – запротестовал китаец.
– Почему? У вас есть хоть один конкретный довод?
– Мне трудно это объяснить словами, но…
– Никаких «но». Я намерен был все рассказать Мэддену, как только убедился, что он тут, на ранчо. Удержал меня только сделанный вами знак молчать. Я повиновался, думая, что вы успели узнать что-то о грозящей Мэддену или жемчугу опасности, но, коль скоро это не так, не вижу необходимости медлить. Всю ответственность я беру на себя.
Чан неохотно вышел, а Боб Иден уселся в кресло у камина и погрузился в глубокие раздумья. Тишина, как тяжелая, давящая завеса, опустилась на дом, на пустыню, окружающую его, на весь мир. Тишина какая-то гнетущая, которую, казалось, ничто не в силах разорвать.