– Я вижу, ты занят. Зря я не позвонила. – Джорджина посмотрела на Хью, стоявшего рядом с ней, и снова перевела взгляд на Джона. – Вообще-то я звонила, но ты не брал трубку. Потом я вспомнила, как ты предупреждал, что никогда не отвечаешь на звонки, и решила приехать и… вот что я хотела сказать… – Она неопределенно взмахнула рукой и втянула в себя воздух. – Я понимаю, что поступила бестактно, приехав без приглашения. Но ты не мог бы уделить мне несколько минут?
Джорджину явно смущал интерес четырех знаменитых хоккеистов. Джону даже стало жалко ее. Чуть-чуть. Но он все же не мог забыть о том, что она сделала.
– Без проблем, – ответил он и, обогнув диван, подошел к Джорджине. – Можем пойти наверх в мансарду или на палубу.
Джорджина снова обвела взглядом мужчин, находившихся в комнате.
– Думаю, лучше на палубу.
– Отлично. – Джон открыл перед ней стеклянные двери. – Прошу.
Когда Джорджина проходила мимо него, он позволил себе оглядеть ее с ног до головы. Ее красное платье без рукавов с застежкой до самой шеи подчеркивало полноту груди и гладкость кожи плеч. Платье прикрывало колени и не было очень обтягивающим, однако в нем Джорджине каким-то образом удавалось выглядеть олицетворением всех грехов. Встревоженный тем впечатлением, которое на него произвел ее вид, Джон отвел взгляд от мягких завитков, ниспадавших ей на плечи, и взглянул на Хью. Вратарь таращился на гостью с таким выражением на лице, будто знал ее, но никак не мог вспомнить, где они виделись в последний раз. Хотя Хью иногда и играл тупо, тупым он не был. Пройдет немного времени, и он обязательно вспомнит сбежавшую невесту Вирджила Даффи. Клод и Дмитрий семь лет назад еще не играли в команде и не присутствовали на свадьбе, однако наверняка слышали ту историю.
Когда Джорджина вышла на палубу, Джон обернулся к приятелям.
– Чувствуйте себя как дома, – сказал он.
Клод смотрел на Джорджину с легкой улыбкой на губах.
– Не спеши обратно, – посоветовал он.
Дмитрий ничего не сказал, да в этом и не было надобности. Быстрое исчезновение золотых цепочек с его шеи говорило красноречивее, чем изумление на его лице.
– Я ненадолго, – предупредил их Джон. Он вышел на палубу и закрыл за собой дверь.
Яркое вечернее солнце сверкало в ряби, поднятой на воде проплывавшей мимо яхтой. Пассажиры с яхты окликнули Джона, и он автоматически помахал им, однако его внимание продолжало оставаться прикованным к женщине, которая стояла у самого борта и, заслонившись рукой от солнца, смотрела вдаль.
– Это Гэз-Уоркс-парк? – спросила Джорджина, указывая на противоположный берег.