Эндрю отметил для себя эти полезные сведения. Поборов чувство вины, что выпытывает у Спенсера домашние секреты, он спросил:
– А что еще любит твоя мама?
Спенсер нахмурился, обдумывая ответ со всей серьезностью.
– Девчоночьи вещи.
– Девчоночьи?
– Ну да. Знаете, всякие наряды, ленты, цветы, но только все простое, а не такое чудовище. – И он снова кивнул на огромный букет в вазе.
Да-а-а... Тут ничего полезного узнать не удалось.
– А что еще? Наверное, драгоценности? Спенсер покачал головой.
– Нет. Во всяком случае, я думаю, что не очень. Она редко их надевает. Мама любит животных, любит гулять в саду, ухаживать за цветами, любит принимать целебные ванны, а еще любит клубнику. Очень любит. – Он засунул вторую половину пирога себе в рот и ухмыльнулся: – Я тоже.
Эндрю улыбнулся в ответ.
– А я – третий. – И он наклонился к блюду, взял пирог и съел его почти с таким же удовольствием, как и Спенсер. Мальчик весело рассмеялся.
– А я доволен, что герцог не знает, как угодить маме, – проговорил Спенсер, и лицо его стало серьезным. – И все остальные джентльмены, которые ищут ее расположения, тоже. Ей они не нужны. Нам они не нужны. – Его взгляд опустился на увечную ногу, губы сжались плотнее. Когда мальчик снова поднял глаза, у Эндрю заныло сердце. Он прочитал в детском взгляде тысячи прежних обид, которые пришлось перенести Спенсеру. – Хотел бы я заставить их забрать все эти цветы, приглашения и подарки и оставить маму в покое! – с жаром воскликнул Спенсер, но голос его немного дрогнул. – Хотел бы я быть сильным, уметь драться, как вы. Тогда бы они оставили ее в покое.
– Я сражался с джентльменами на ринге, – мягко возразил Эндрю. – У меня нет привычки лупить герцогов кулаком по носу, даже если они посылают такие ужасные цветочные композиции. Хотя в этом случае я бы мог изменить свои привычки.
Но Спенсер не улыбнулся в ответ, как рассчитывал Эндрю.
– Дядя Филипп говорил, что вы еще и отличный фехтовальщик.
– Приличный.
– А правда, что вы всегда его побеждаете? Ведь дядя Филипп он настоящий мастер. – Эндрю не успел ничего на это сказать, как Спенсер с жаром спросил: – Кто научил вас кулачному бою?
– Кое-что мне показал отец, после того как однажды я вернулся домой с разбитым носом, распухшими губами и двумя синяками под глазами. И боюсь, что остальное пришлось осваивать на собственном горьком опыте.
У Спенсера отвалилась челюсть.
– Вас кто-нибудь стукнул?
– Стукнул – это очень мягкое выражение для той трепки, которую я получил.
– Кто мог сделать такое? И почему? Разве они вас не боялись?
Эндрю расхохотался.