Лизу подвели к ковру, на котором и лежал хозяин усадьбы и его гость. Глаза златовласки горели яростью, как электроды сварочного аппарата.
– Радик, что все это значит? – заорала вне себя девушка.
– Хороший девка, очень хороший, – причмокнул языком Муртаза и, довольный собой, привычно выпятил нижнюю губу. – Северная красавица с темпераментом южного вулкана, настоящая смесь льда и пламени.
– Что этот хряк бормочет? – Девушка уперла руки в бедра и грозно уставилась на Халилова.
Раид с кривой усмешкой посмотрел на нее исподлобья и холодно произнес:
– Я тебя продал, овца, теперь эфенди, – он кивнул на все еще сияющего туркмена, – твой хозяин.
Лиза никак не могла взять в толк, правда это или глупая шутка туземцев, и, несколько раз моргнув своими длинными ресницами, растерянно спросила:
– Как же так?
– Точно так же, как твой отец убил всю мою семью. Это будет для него расплатой. – Чеченец смотрел на несчастную девушку холодным взглядом убийцы, его улыбка напоминала оскал вурдалака. – Ты должна быть мне благодарна, девочка, я ведь мог тебя продать не такому хорошему хозяину, а, скажем, вонючим аравийским бедуинам.
– Не стоит оскорблять единоверцев, – вяло пожурил гостя Калиф, при этом ни на секунду не упуская из виду свое новое приобретение. Мужчины ожидали, что девушка немедленно сломается, упадет на колени и, рыдая, начнет просить пощады. Но все произошло с точностью наоборот.
– Свои сопли о мести моему отцу оставь для индийской мелодрамы, – процедила сквозь зубы Лиза. – А по поводу моего отца я вот что вам обоим скажу: когда сюда доберутся его люди, ты, Раид, пожалеешь, что на острове я тебя развязала. – Дальше шел непереводимый русскоязычный фольклор, который можно было ожидать от людей с самого дна жизни, но никак не от представителя золотой молодежи.
Несколько минут Калиф вслушивался в этот поток брани, но он все не иссякал, и тогда наркобарон хлопнул в ладоши.
– Хватит, девушка, ругаться. То, что случилось, уже не изменить. Так было угодно Аллаху. Я дам тебе сутки на осмысление. Если ты примешь свою судьбу и будешь покорной, станешь ублажать и ласкать меня, то тебе ни в чем не будет отказа. Ну, а если нет… свою судьбу ты сама выбрала и пенять будешь только на себя.
С этими словами Калиф дважды хлопнул в ладоши. Стоявшие в стороне старухи мигом подскочили к девушке и, цепко ухватив ее за руки, потащили в сторону женской половины дворца. Лиза как-то обмякла после его слов, не сопротивлялась и даже перестала ругаться.
– Зачем вы ее балуете? – удивленно спросил Раид, когда женщины скрылись за углом здания. – Ведь можно же было приказать своим нукерам, они мигом разложили бы бунтарку, и вы смогли бы ее наказать и заодно продемонстрировать свою власть. Вот и усмирили бы дикую лошадку.