— Кем бы ни был этот Кшан, то, что с ним сделали, чудовищно. Таких извергов надо сажать пожизненно! Никогда не думал, что в этой милой деревне живут такие изуверы… — растерялся Сергей и жалобно посмотрел на Лиду.
— Слушай, Лидушка, ужас-то какой, если вдуматься!
— А то, что здесь, оказывается, живут лешие, это не ужас?
— Ну как тебе сказать…. Бабка всегда рассказывала нам с Валяем на ночь страшные сказки о племени лешаков, которые якобы живут в здешнем лесу… — пожал плечами Сергей, присаживаясь на слегка отчищенный Валяем коврик. — Я все это со временем позабыл. Помню только, что из-за этих глупых бабкиных сказок Вальке снились кошмары, и он забирался ночами ко мне в постель, спасался от коварных, жестоких и кровожадных леших…
— Кровожадных? — уточнила Лида, с сомнением глядя на бледное лицо Кшана.
— Да. Если верить нашей бабке, они заманивали людей и пили их кровь, особенно любили маленьких непослушных мальчиков. А души кидали на погибель, — серьезно сказал Сергей. — Кажется, прочие предания о леших не упоминают о склонности этих тварей к вампиризму, но здешние лесные обитатели были вроде бы весьма злонамерены и жестоки…
Лида осторожно прикрыла Кшана пледом и села рядом с Сергеем на пол.
— Вы, верно, досаждали бабке своими шалостями, вот она и выдумывала для острастки, — невольно улыбнулась Лида.
— Выдумывала? Да этот… психованный… хлебал кровь Кшана, что томатный сок. А сам Кшан! Ты заметила, как он сосал из ранки? Словно причащался… — Сергей машинально перекрестился. — Прости, Господи…
Лида вытаращила глаза. Заметив ее удивленный взгляд, Сергей покачал головой и огрызнулся:
— Не гляди на меня так. Насмотревшись такого, как сегодня, начнешь не только креститься…
Кажется, ни разу за полгода их связи, да и вообще в обозримом прошлом не было такого, чтобы Сергей крестился. Правда, православный крест не цепочке всегда был на нем, но Сергей сам искренне считал, что это обычная дань моде. Бога он поминал только в минуты крайнего возмущения, то есть, что называется, всуе. Да и посылая доставшего его человека „к черту“, „к лешему“ или „к Богу в рай“, Сергей подразумевал обычно одно и то же нехорошее место. И как большинство людей конца двадцатого века никаких угрызений совести по этому поводу не испытывал, да проще говоря, даже и не задумывался о таких невинных мелочах.
Еще раз взглянув на Кшана, Сергей заметил какой-то шнурок на шее лешего. Коснувшись шнурка, Сергей прошелся вдоль него пальцами, и на поверхности дивана нащупал свалившийся вниз причудливый маленький плетеный амулет, чем-то напоминающий непонятный вензель из тонкой кожаной тесьмы.