Быть может, только она одна и знала, как сильно любит Роза этого заносчивого англичанина. Уж сам-то Джарред явно не имел на сей счет никакого понятия. А если и знал – разве это мешало ему бесстыдно пользоваться беззаветной Розиной преданностью? В Лондоне у него остались жена и две дочери, и Джарред Линкольншир отнюдь не собирался покидать их ради какой-то там продажной женщины. И почему только Роза сама этого не понимает?
Линкольншир вперил в Тресси неподвижный взгляд светлых глаз.
– Да что ты, собственно, знаешь о нас с Розой? Как бы мы ни поступали, это наше с ней личное дело. Она работает, я плачу, а все это не твоя печаль. – Джарред на минуту смолк, водя носком сапога по седому от инея полу, потом прибавил, уже мягче: – С ума мы, что ли, сошли – ссориться из-за этаких пустяков? Скажи-ка лучше, что ты готовишь на ужин?
Тресси чуть было не крикнула ему, чтоб не смел называть пустяком Розу Ланг и ее чувства, но вовремя прикусила язык и торопливо принялась помешивать кипящее на небольшом огне варево.
– Жаркое из оленины, что же еще? – отозвалась она и украдкой, искоса глянула на Линкольншира. Неужели он скучает по белокурой красавице Розе только оттого, что некому ублажить его в постели? Или же его речи служат дымовой завесой? Тресси очень хотелось верить, что для Розы нашлось местечко не только в постели, но и в сердце Джарреда, но кому, как не ей, знать, что мужчины непостоянны в своих страстях.
– Что же, поищем в городе, нельзя ли чем пополнить наши припасы. Людям уже осточертело питаться одной олениной. Возьму с собой четверть оленьей туши – может, удастся обменять на копченую свинину.
С этими словами Линкольншир неторопливо выпрямился во весь свой гигантский рост, хлопнул ладонями по ляжкам и добавил:
– Утром, после завтрака, будь готова к отъезду. Остатки жаркого пойдут на обед – только добавь в него побольше воды.
Наутро Тресси управилась с работой быстрее обычного. Если вчера она всячески отнекивалась от поездки, то сегодня неожиданно обнаружила, что ждет этого события с радостным нетерпением. Должно быть, причина этому – перемена погоды. Кто бы не обрадовался случаю удрать из-под сумрачного навеса на волю, где так ярко светит солнышко?
Когда появился Линкольншир, Тресси набросила на голову черную шерстяную шаль и пошла за ним к коляске. Джарред галантно помог ей устроиться на сиденье, закутал в бизоньи шкуры, и они отправились в недолгое путешествие – вниз по склону горы, к городским соблазнам.
Хитроумный англичанин еще в начале зимы приказал двоим рабочим смастерить для коляски пару крепких лыж. Новшество оказалось удачным, и вскоре такими же санями обзавелись и некоторые горожане. Совсем скоро сойдет снег, и тогда лыжи снова сменятся нарядными красно-черными колесами.