Горький Листок поведала Тресси, что у нее были две старших сестры и брат, который в будущем должен был стать вождем племени, а мать умерла от холеры. Это сблизило женщин еще теснее – Тресси и сама до сих пор тосковала по маме. Они научили друг друга самым простым словам: «мама», «семья», «любить», и вскоре с неподдельной нежностью называли друг друга сестрами.
Почти каждый день Доул уводил свою скво в леса. Тресси догадалась, чем они там занимаются, после того, как Горький Листок однажды вернулась с пятнами крови на рубахе из оленьей кожи. Тресси мечтала прикончить этого похотливого скота. Хорошо бы подкрасться к нему посреди ночи и забить до смерти прикладом ружья, которое Доул везде таскал с собой с такой гордостью, точно оно было продолжением его великанского тела.
Жаловаться Риду она побоялась – в конце концов, как-то не принято совать нос в чужие семейные дела. Оставалось одно – по возможности облегчать жизнь несчастной индианки. В последние дни перед родами живот у нее стал такой большой, что она почти не вставала с постели.
Впрочем, были в этой жизни и светлые минуты. Рид смастерил для всех сапоги из оленьей кожи и оторочил их кроличьим мехом. Тресси была в восторге от своих сапожек и знала, что зимой они окажутся для нее неоценимы.
Мужчины уже решили, что, едва ребенок появится на свет и немного окрепнет, все четверо двинутся через горы на северо-запад, в старательские лагеря. Мужчины попытают счастья, Доул будет обращать заблудших грешников, Тресси поищет отца, а Горький Листок будет нянчиться с младенцем. План был замечательный – с точки зрения мужчин. Тресси и ее краснокожей подружке оставалось лишь повиноваться, по крайней мере до тех пор, пока они не достигнут более цивилизованных мест.
В эти дни Рид Бэннон так старательно и целеустремленно избегал Тресси, что она даже пугалась: вдруг он все-таки уйдет один, оставив ее на произвол судьбы и милость похотливого Доула?
На самом же деле Риду слишком больно было видеть обеих женщин. Нет, он искренне радовался, что Тресси подружилась с молодой индианкой, но Горький Листок слишком живо и остро напомнила ему о матери. А то, что эта юная славная женщина готовилась произвести на свет дитя, делало воспоминания Рида еще мучительней. Он и не подозревал, как сильно тосковал по матери, покуда в хижине не появились великан-траппер и его скво. По возрасту Доул Клинг вполне мог бы быть его отцом.
Что касается Тресси – всякий раз при виде ее Рид с болью думал о том, что эта нежная и дерзкая красота никогда не будет принадлежать ему. Выздоравливая, Тресси хорошела с каждым днем. Сейчас ее кожа светилась атласной белизной, рыжие волосы ниспадали на плечи пламенными локонами, в зеленых глазах играла жизнь. А стоило ей засмеяться… о боже, стоило ей засмеяться, и Рид едва не умирал от нестерпимого желания.