– Мне его привозят из Парижа, – сообщил мой отец, подходя к ней.
Мухтаров сидел в глубоком кресле.
– У вас много скрытых достоинств, – двусмысленно заявила Лена, глядя на моего отца и облизывая губы.
Я едва не вскочил с дивана. Но Мухтаров был увлечен своим коньяком. В этом доме были специальные бокалы для него – большие и пузатые.
– Хотите коньяка? – предложил Лене отец.
– Попробую, – согласилась она, – плесните немного.
Отец взял пустой бокал и налил в него коньяка. Когда он передавал ей бокал, их руки соприкоснулись. Лена взяла бокал и хотела сесть в кресло, напротив своего супруга, но мой отец неожиданно возразил.
– Нет. Садитесь на диван, рядом с Салимом, – попросил он, – а я сяду в кресло рядом с моим сыном.
Она хищно улыбнулась и опустилась на диван, рядом со мной и одновременно ближе к креслу, в котором расположился ее супруг. Отец взял свой бокал и уселся в кресло, стоявшее напротив кресла Мухтарова, оказавшись таким образом рядом со мной. Окна кабинета выходили в сад. Жалюзи не были опущены, хотя снаружи уже стало темно.
– Салим рассказывал нам, как вы ему помогали при выборе дома, – сообщил мой отец.
– А он сказал, что мне сбавили цену? – тут же поинтересовалась Лена.
– Конечно, сказал, – вмешался Мухтаров. – Ты довела этих маклеров до белого каления. Если бы ты видела, какими глазами они на тебя смотрели! Готовы были тебя удавить.
– Вечно я вызываю у мужчин нездоровые чувства, – притворно вздохнула Лена. – И, между прочим, это были не маклеры, а риелторы. Так называют тех, кто занимается продажей домов.
– Обычные спекулянты, – отмахнулся Мухтаров, – как их ни называй. Ты же видела, какие у них жуликоватые глаза. Когда поняли, что мне действительно нравится этот дом, сразу засуетились. Не знали, как нам угодить, чтобы мы согласились на эту сделку. А дом продают за восемнадцать миллионов долларов, бессовестные гады. В прошлом году моим знакомым такой же дом продали за пятнадцать.
– Инфляция, – улыбнулась Лена, – так часто бывает.
Она была в облегающем ее формы темно-красном длинном платье, которое выгодно подчеркивало все ее прелести. На ногах – черно-красная обувь и такая же сумочка в руках. Я подумал, что вместе с бриллиантовым колье, которое украшало ее шейку, она «стоит» тысяч пятьдесят или даже больше.
– Но согласились продать за семнадцать, после того как Лена нашла там кучу недостатков, – захохотал Мухтаров.
– Ваше здоровье! – поднял бокал мой отец, и в этот момент его лицо вдруг исказила жуткая гримаса. Вытянув руку, он закричал: – Посмотрите, посмотрите в окно! Там кто-то есть.