Виктория распахнула дверь спальни, шелк зашелестел, создавая движения воздуха.
В кабинете никого не было.
Как и в теле Виктории.
Свет люстры боролся с приближающимся закатом.
Хотя, может быть, солнце уже село. В зимние месяцы трудно сказать, когда туманный день перетекал в туманную ночь.
Габриэль пообещал, что умрёт, спасая её жизнь. Но Виктория не хотела, чтобы он умер.
Она не желала, чтобы страх уменьшил удовольствие, биение которого всё ещё ощущала во всём теле.
На столе со столешницей из черного мрамора стоял серебряный поднос. Виктория подняла крышку и принюхалась — сосиски и яичный омлет. Она не узнала толстые, мясистые ломтики фруктов в полупрозрачной фарфоровой пиале. Но в этом не было необходимости.
От слез засвербело в носу.
Виктория говорила, что ни разу не пробовала ананаса. Теперь Габриэль предоставил ей такую возможность.
Большим и указательным пальцами она взяла желтый кусок экзотического фрукта, закапал сок.
Она облизала пальцы.
Одетая в шелк и атлас, — а она так быстро начала привыкать к наготе, — Виктория села в кресло Габриэля.
Она вспомнила вкус его поцелуев. Она слизнула с губ каплю ананасового сока и почувствовала вкус Габриэля. Она взяла сосиску — та была куда меньше, чем у Габриэля — и укусила кончик.
Аппетит неожиданно пропал.
Виктория могла погибнуть. Габриэль мог погибнуть.
Виктория оттолкнулась от стола, схватившись за мраморную столешницу, чтобы не врезаться в стену. Кресло Габриэля было на колесиках. Она встала, дрожа.
Может, Габриэль в доме, присматривает за работой?
У дверей сторожил другой мужчина. Густые золотисто-каштановые волосы падали ему на спину.
На мгновенье Викторию поразила его необычная экзотическая красота.
Он был проституткой?
Охранник сдержанно посмотрел в ответ.
— Чем могу помочь, мадам?
Не было никаких сомнений в том, откуда он родом: он был англичанином до мозга костей.
Никогда раньше Виктория не видела в Англии никого похожего.
Интересно, рассказал ли ему мистер — месье Гастон — о баночке крема, которую попросила Виктория?
Она ни на секунду не усомнилась в том, что стоящий перед ней зеленоглазый мужчина знал, для какого множества целей может служить этот крем.
Она расправила плечи.
— Я бы хотела увидеть мистера… — нет смысла лицемерить, все в доме Габриэля, несомненно, знают об её отношениях с хозяином, — я бы хотела увидеть Габриэля, пожалуйста.
В изумрудных глазах не было ни одобрения, ни осуждения.
— Мистера Габриэля здесь нет.
Живот Виктории сжался.
Он ведь вернётся.
Дом, действительно, был для Габриэля родным домом, даже если он не хотел этого признавать. А мужчина напротив неё был членом семьи Габриэля.