Энн с любопытством изучала позолоченное зеркало, высотой в полный рост.
— Не может быть.
— Они называются полупрозрачными зеркалами. Пока светлее по одну сторону зеркала, человек, стоящий по другую сторону, может заглянуть сквозь стекло и… наблюдать.
Давешнее изображение темных волос внезапно заменилось видением немолодой женщины и молодого мужчины, равных в своей страсти.
Глаза Энн расширились.
— Ты… наблюдала?
Виктория не могла лгать.
— Однажды. — И добавила в оправдание. — Я не нахожу физическую близость отталкивающей.
— Я тоже, Виктория. — В глазах Энн не было осуждения. — Майкл и я собираемся пожениться. Он бы… расстроился, если бы Габриэль не пришел на свадьбу.
Энн Эймс… и Майкл.
Габриэль знал, что они собираются пожениться?
Как много Энн знает о ночных событиях?
Как много она знает о Габриэле?
— Я не могу обещать, придет или не придет Габриэль, — правдиво сказала Виктория.
Она не была уверена, что Габриэль еще хочет её. Все, что она могла делать, — это только надеяться.
Энн резко встала и подошла к дубовой прикроватной тумбочке.
Виктория присоединилась к ней. Она была выше Энн на три дюйма.
Серебро и золото сияли в волосах Энн. Она показала на серебряную баночку с презервативами. — Есть лучший способ защиты, чем презервативы.
Виктория вспомнила таблетки сулемы, которые ей всучила Долли. Конечно, Энн Эймс не имела в виду…
— Это называется диафрагма, — сказал Энн. В ее глазах не было осведомленности о той «профилактике», которая убивает. — Это резиновый колпачок, который одевается на шейку матки. — Бледно-розовый румянец окрасил её щеки, но взгляд оставался по-прежнему уверенным. — Диафрагмы гораздо удобней как для мужчины, так и для женщины, так как способствуют максимальному возбуждению, но, к сожалению, продаются только по рецепту. Если хочешь, я дам тебе имя гинеколога.
Виктория представила, что почувствовал бы Габриэль без резинового покрытия своего мужского достоинства. Влажная плоть скользит во влажной плоти.
Жар, заливавший щеки Энн, передался и Виктории.
— Спасибо. Была бы очень признательна.
Виктория вспомнила баночку с мятными пастилками, которую Джулиен заставил её взять с ночного столика. Новую баночку так и не поставили.
Повинуясь минутному порыву, Виктория открыла верхний ящик, желая поделиться удивительными диковинками дома Габриэля с женщиной, которая обладала храбростью, чтобы преследовать свою страсть, вместо того, чтобы быть жертвой желаний.
Несколько секунд Энн смотрела на ряд искусственных фаллосов.
— Они называются godemichés, — спокойно сказала Виктория.