— Мужчина, писавший письма, сделал вас зависящей от него. Когда вы голодали, он говорил, что накормит вас. Когда вы были напуганы, он обещал успокоить вас. Когда вам негде было спать, он писал, что разделит свою кровать с вами.
— Вы — не шлюха. Когда человеку нечего терять и он способен на все, Виктория, очень легко поддаться соблазну секса.
От резкого запаха горящей шерсти на глазах Виктории выступили слезы.
Он не должен был сжигать ее платье.
Он не должен был пытаться утешать ее; человек, который убивал и который будет убивать снова, не приносит утешения.
Габриэль повернулся спиной к Виктории — дважды за один день, дважды за последнее время, — и направился в ванную. Он тихо закрыл за собой дверь, создав столь необходимую ему преграду, способную укрепить внутренний защитный барьер, который на мгновение начал ускользать от него.
Серая дымка все еще клубилась в воздухе.
Виктория пользовалась его туалетом; Габриэль поднял деревянную крышку унитаза.
Поношенные панталоны и старые чулки были аккуратно развешаны на вешалке для полотенец.
Полная боли мольба Виктория раздалась внутри него. «Я такая же чистая, как и вы».
Вода капала, ударяясь о мрамор раковины.
Габриэль устремил взгляд в зеркало.
Тусклые серые глаза смотрели на него сквозь исчезающие разводы пара.
Одно короткое мгновение Габриэль смотрел в глаза надежды.
А потом она начала таять и исчезла словно мираж, которым изначально и являлась.
Виктория уставилась на закрытую дверь, не способная дышать.
Слабый плеск воды проник сквозь атласное дерево.
Ее щеки стали пунцовыми, когда до нее дошло, что это за звук.
Даже ангелу нужно справлять нужду.
Вызванное его признанием чувство нереальности рассеялось. И она снова смогла вдохнуть.
Виктория посильней подоткнула шелк на груди. Приподняв подол, чтобы не запутаться в нем ногами, она отошла, предоставив Габриэлю уединение.
Серебряный поднос блестел на столешнице из черного мрамора. Запахи ветчины, яиц и кофе витали в воздухе.
В животе Виктории громко заурчало.
«Когда он голоден — накормите его. Когда он страдает — подарите ему надежду. Когда ему некуда идти — предложите ему спать в вашей кровати», — звенело у нее в ушах.
Габриэль накормил ее и уступил свою кровать, чтобы она могла спать в ней.
Он не предложил ей надежду, но попытался утешить ее.
Обольщение.
Иллюзия доверия.
На подносе стояла лишь одна чашка.
Виктория не хотела есть в одиночестве.
Она налила в чашку кофе и вдохнула его приятный аромат. На вкус он был — чистый нектар.
Сумрачный дневной свет проник в библиотеку. Позолоченные надписи книг заманчиво заблестели в его приглушенном сиянии.