Он не был похож на человека, который терроризирует женщин. Между тем Габриэль знал, что сам выглядит именно таким, каков он есть на самом деле: человек, который убивал и убьет снова.
— Да, я, — нервно ответил мужчина.
Это была первая ошибка.
Ни одинокий мужчина — ни, тем более, одинокая женщина — никогда не должны признаваться в своем имени незнакомцу на улице.
Габриэль безжалостно использовал в своих интересах его доверчивость.
— С вашей дочерью Пенелопой произошел несчастный случай, сэр. Гувернантка, мисс Аберкарти, попросила, чтобы я сбегал за вами, — женщина в бюро по трудоустройству, которую расспросил Дэвид, была более чем рада услужить такому симпатичному мужчине и рассказать все, что он пожелал узнать.
Мужчина опустил руку. Лошадь процокала мимо них.
— Пенелопа! — неожиданное изумление залило его лицо. — Как с ней что-то могло случиться? Где она?
Габриэлю не было нужды лгать.
— Она в парке, — ответил он и немного выждал, чтобы понять, придется ли ему применять силу.
Мужчина сам повернулся в сторону парка.
Дорога была свободна, и Габриэль пересек ее беспрепятственно и быстро, как будто спешил поскорее вернуться к месту несчастья.
Мужчина поспешно следовал за ним. Вместе они зашли в открытые ворота парка.
— Где она? — с тревогой спросил мужчина.
Дети продолжали играть, наполняя своими голосами туманный парк: «Лондонский мост подает, падает, падает…»
— Прямо здесь, — ответил Габриэль, отступая к дереву, подальше от играющих детей — туда, где туман был плотнее.
Торнтон неосторожно шагнул в расставленную для него западню.
Габриэль ткнул мужчину в грудь набалдашником своей трости.
Тот впечатался в дерево, из груди со свистом вышел воздух, шляпа наползла на лицо, закрыв один глаз, а трость выскользнула из ослабевших пальцев.
Габриэль вдавил серебряный набалдашник в горло, надежно удерживая мужчину прижатым к стволу дерева. Одновременно с этим он направил прямо ему в лицо отливающий синевой пистолет.
Торнтон задыхался, а тот глаз, который оказался не закрыт сползшей шляпой, выражал полный ужас.
— На твоем месте я бы не стал кричать, Торнтон, — дыхание Габриэля стало серебряной дымкой в желтом тумане. Он не ослабил давление на горло. — Ты же не хочешь, чтобы дочери видели перекошенное лицо своего папочки.
— Ох, я хочу сказать… — в голосе мужчины появились истерические нотки, его дыхание смешалось с дыханием Габриэля.
— Тише, — мягко предупредил Габриэль.
— Деньги в пальто, — его правый глаз вращался, как маленькая луна. — Я могу заплатить вам. Я богатый человек.
Виктория думала, что Габриэль хочет шантажировать ее отца.