Джон устроился в кресле поудобнее.
– Надо помнить, – продолжал он, – что тогда времена были другие. Новости не разносились с такой скоростью, как сейчас, и в китайских деревнях жизнь текла как в Средние века. Когда Ляо-шифу вернулся домой, он обнаружил, что его клан уничтожен. В живых остался только один мужчина, но он стал инвалидом и не мог ходить. Соседи из милосердия заботились о нем. Ляо-шифу сходил с ума от горя; он потерял всех, кого любил. Можешь себе представить, Коста? Покинуть дом на пять лет и, вернувшись, обнаружить всех родных братьев и сестер, и двоюродных братьев и сестер, и дядей и теть, всех друзей и любимых убитыми?
– Да, могу, – сказал я тихо – Я с Балкан.
– Да? Действительно? – переспросил Джон. – Тогда ты, наверное, поймешь, что это за боль. А может, в истории твоей семьи случались похожие события. Ляо-шифу хотел напасть на соседнюю деревню. Но уцелевший человек из его клана этого не позволил.
«Ты последний из нас, кто остался в живых, – сказал инвалид. – Они истребили весь клан. Несмотря на то что ты на Двадцать Шестом Уровне и в клане Пу Цзя Сян много варваров, ты единственный невредимый. Они все равно тебя убьют, и тогда клан Ляо погибнет».
Этот человек из клана был старше по возрасту, и по этике Конфуция Ляо-шифу должен был ему повиноваться. Мужчина отослал его обратно к Пай Лок Нэну и взял с него обещание, что он будет учиться еще пять лет. Ляо-шифу сдержал слово, подавляя гнев и боль. Он постоянно думал о мести, однако не мог ее осуществить. Когда через пять лет он опять вернулся в деревню, то находился выше Тридцатого Уровня. Это очень важная поворотная точка для таких людей, как мы. Примерно как окончание учебного заведения.
Я хотел, чтобы он рассказал поподробнее, но Джон вдруг затих, уставившись в пространство. Через какое-то время он опять заговорил.
– Когда Ляо-шифу вернулся домой, он нашел тело того мужчины из его клана, пронзенное копьем. У них даже не хватило совести его похоронить; труп оставили гнить прямо на месте убийства. Тогда Ляо-шифу пришел в бешенство. В нем словно открылись шлюзы: боль, подавляемая все эти годы, больше не могла таиться в душе и начала выплескиваться. Убитый родственник при жизни был последним мостом к благоразумию; с его кончиной Ляо-шифу словно потерял рассудок. Он дал волю ярости и ненависти и пошел в Пу Цзя Сян, чтобы совершить кровавую месть. За час он умертвил все, что двигалось, и люди были бессильны перед ним. Словно ангел смерти напал на деревню. Варвары из Пу Цзя Сяна не могли ничего сделать, чтобы остановить его. Он убивал мужчин, женщин, детей и животных (даже куриц!). Так велика была его злость, Коста, что он пожелал стереть деревню с лица земли. Чтобы ничто живое не напоминало об этом селенье, он отравил землю. Копья и мечи отскакивали от него как бумажные; его не могли ранить, пока он не уничтожил десять дворов с помощью энергии нэйгун. Ничто не скрылось от него. Когда враги убегали, он ловил их; когда они прятались, он находил их. Час спустя, когда он стоял на руинах деревни, безумие прошло, и он увидел, что наделал. Он знал, что злоупотребил силой, которой Бог наделил его, и стал дьяволом.