Я должен был найти его.
Я знал, что это будет нелегко. Я не знал его имени. В документальном фильме сообщалось, что он живет на Яве или на Бали, но я даже не знал, правда ли это, – в принципе его могли снять и в Сан-Франциско. Кроме того, я не говорил ни на китайском, ни на малайском.
Спустя десять дней я летел в столицу Индонезии Джакарту. После восемнадцатичасового перелета я остановился в самом чистом из всех грязных мотелей на Ялан Якса и расслабился до утра. Я знал, что путешествие будет трудным.
На следующий день я положил в карман пачку фотографий – кадры, которые сделал с «Огненного кольца», и отправился в джакартский Китайский квартал – район под названием Глодок. Я решил обойти все здешние аптеки и клиники акупунктуры и спрашивать, не знает ли кто человека с фотографий. На тот момент такая идея показалась мне подходящей.
Люди думали, что я ненормальный.
Я, должно быть, отнимал у них уйму рабочего времени. Я впервые был в Индонезии, ждал худшего и был одет как западный турист на сафари. Кто-то из торговцев смеялся мне в лицо, кто-то сухо советовал, чтобы я «отвалил». Один даже вытолкал меня вон! После шести или семи часов безуспешных расспросов, блуждая среди попрошаек и прокаженных в сопровождении стайки уличной ребятни, я набрел на китайский храм в центре квартала и вошел внутрь. Уличный шум мгновенно отступил, и я остался один.
Служители храма были озадачены. Что я здесь делаю? Я был слишком смущен и растерян, чтобы сказать правду. Они покормили меня, дали напиться и выпроводили.
На следующий день я вернулся в Глодок, окрепнув в своей решимости и вооружившись запиской, которую по моей просьбе написал служащий отеля. Позднее я узнал, что именно он написал:
«Уважаемые сэр или мадам! Я глупец-иностранец, которого обманом заманили сюда аж из Греции. Это фото человека, которого я видел в кино; я ищу его. Я не знаю ни его имени, ни где он живет. Не встречался ли он вам? Спасибо».
Теперь люди были со мной более вежливы и чаще улыбались. После нескольких часов скитаний и дипломатичных отказов я вновь направился к храму, думая, что встречусь со вчерашними друзьями.
Они были рады моему приходу, но озадачены еще больше, чем вчера. На этот раз я купил на всех еды, мы уселись и стали вместе обедать, смеясь и объясняясь на ломаном английском, дополняемом жестами. По мере роста взаимной симпатии в них нарастало любопытство к цели моего приезда.
– Коста, скажи, что ты здесь делаешь?
– Занимаюсь такой ерундой, что лучше вам и не знать. Однако они были столь настойчивы, что, в конце концов, я сдался и, не вдаваясь в объяснения, протянул им записку.