90-60-90 — езда в городе, мимо ГАИшника! И черта с два я, русский до костного мозга, буду подчиняться правилам, умершим вместе со всем этим миром!
Выходя из машины Саша искоса посмотрела на меня. Без осуждения, но с укоризной. Ну да, ей, ведь, не понять переполняющего меня чувства свободы. Она потеряла свой мир, в то время как я обрел новый! Я едва сдержался, чтобы не использовать всю свою силу, благодаря которой в этом мире с уменьшенной гравитацией, я легко мог перемахнуть через автомобиль одним прыжком. Нет, вот это уже, в отличие от лихой парковки поперек дороги, действительно было бы ребячеством.
Мы стояли у перил моста, любуясь рекой и дожевывая свои бутерброды. В это время года, когда с гор Алтая на север устремлялись бурные потоки талых вод, Медянка была как никогда полноводна и очень красива. К осени она мелела, отступая от берегов на несколько десятков метров, сейчас же, ощущая свою силу, она лениво плескалась о бетонные блоки набережной, будто бы говоря людям «Вот она я! Здесь! Не забывайте обо мне…» Впрочем, сейчас река шептала это лишь чайкам, беззастенчиво гулявшим по опустевшей набережной.
Я видел, как на Сашиных щеках блестят две маленькие слезинки, но сделал вид, что не замечаю этого. Впрочем, не уверен, что это замечала и она сама… Говорят, бесконечно можно смотреть на три вещи: как говорит огонь, как течет вода, и как кто-то другой работает. Саше теперь оставались лишь первые два удовольствия — в этом опустевшем мире. Было от чего прослезиться…
Я положил Саше руку на плечо, и легонько привлек ее к себе. Она не сопротивлялась… Теперь мы стояли плечом к плечу и любовались на воду. Ради этого я пришел в этом мир! Ради такого, вот, момента! Ради нее!
Но миг моего счастья не мог длиться вечно, ведь общеизвестно, что как только все начинает налаживаться, жизнь обязательно даст тебе хорошего пинка. Зазеркалье не было исключением…
Сначала я чисто рефлекторно обратил внимание на странную волну, катящуюся по реке. При достаточно слабом ветре Медянка была лишь покрыта мурашками ряби, но вдруг откуда-то с юга, куда мы, собственно, стояли лицом, пришла волна. Невысокая — с двадцатиметровой высоты моста я не мог определить ее размеры, но, тем не менее, мне отчетливо было видно, как она прокатилась по реке и исчезла под мостом.
Как будто Медянка занервничала, предчувствуя что-то… И от этой мысли занервничал и я. Да, стоило тут же сесть в машину и мчаться прочь, по намеченному маршруту, но мне так не хотелось прерывать счастливого мгновения!
За первой волной с юга пришла вторая. Чтобы заметить эту уже не нужно было напрягать зрение — она была высотой около полуметра, и ударяясь о бетонные глыбы набережной она распадалась на миллионы сверкающих искорок, оседавших обратно на воду. Теперь встрепенулась и Саша, и проследив направление ее взгляда я понял, что она видит то же, что и я.