Следующим утром они спали долго, так как миссис Бейкер сообщила, что путешествие возобновится только вечером. Из их комнаты винтовая лестница вела на плоскую крышу, откуда открывался вид на окружающую местность. Невдалеке находилась деревня, а дом окружала пальмовая роща. Проснувшись, миссис Бейкер указала на кучу материи, лежащую у двери.
– Мы переоденемся в местное платье, – объяснила она, – а свою одежду оставим здесь.
В результате аккуратный дорожный костюм американки, твидовая юбка и кофта Хилари и монашеское облачение были отложены в сторону, и на крышу поднялись три марокканские женщины. Все происходящее выглядело нереальным.
Хилари внимательно изучала мисс Неедхайм, лишившуюся безликого монашеского одеяния. Женщина была моложе, чем казалось Хилари, – ей было не больше тридцати четырех лет. В ней ощущалась определенная элегантность, но бледная кожа, короткие пальцы и холодные глаза, в которых время от времени появлялся фанатичный блеск, выглядели скорее отталкивающе. Она разговаривала резким и бескомпромиссным тоном, проявляя в отношении миссис Бейкер и Хилари презрение, словно они были недостойны ее внимания. Это высокомерие очень раздражало Хилари. В то же время миссис Бейкер, казалось, его едва замечала. Странным образом Хилари ощущала куда большую близость и симпатию к двум веселым берберским женщинам, которые приносили им пищу, нежели к двум компаньонкам из западного мира. Молодая немка, очевидно, была равнодушна к производимому ею впечатлению. В ее манерах чувствовалось скрытое нетерпение – она явно стремилась продолжить путешествие и абсолютно не интересовалась своими спутницами.
Оценить поведение миссис Бейкер Хилари было потруднее. Сначала американка выглядела вполне нормальным человеческим существом на фоне черствой бесчеловечности Хельги Неедхайм. Но когда солнце стало клониться к закату, миссис Бейкер начала озадачивать и отталкивать Хилари куда больше, чем немка. Манеры миссис Келвин Бейкер были безупречными, как у робота. Все ее замечания были вполне естественными, но все время чувствовалось, будто видишь актрису, играющую свою роль, возможно, в семисотый раз. Кем же на самом деле была миссис Келвин Бейкер? Почему она играла свою роль с таким чисто механическим совершенством? Не была ли и она фанатичкой, ненавидящей капиталистическую систему и мечтающей о новом мире? Не бросила ли она нормальную жизнь из-за своих политических убеждений? Ответить на это было невозможно.
Вечером они возобновили путешествие, но уже не в фургоне, а в открытом туристском автомобиле. Все были одеты по-местному – мужчины в белых джеллабах, женщины с закрытыми лицами. Тесно прижатые друг к другу, они ехали всю ночь напролет.