– Вы еще спрашиваете?
– Как вы попали сюда из Парижа?
Том Беттертон невесело усмехнулся:
– Я не был похищен, если вы это имеете в виду. Я приехал сюда по своей воле и полный энтузиазма.
– Вы знали, что попадете сюда?
– Я понятия не имел, что направляюсь в Африку. Меня поймали с помощью обычной приманки – мир во всем мире, свободное распространение научных секретов среди ученых всех стран, отстранение от власти капиталистов и поджигателей войны. Этот парень, Питерс, который приехал с вами, проглотил такую же наживку.
– А когда вы прибыли сюда, все оказалось не так?
Он снова коротко усмехнулся:
– Сами увидите. Возможно, в какой-то мере так. Но это не то, чего я хотел. Здесь нет… свободы. – Беттертон сел рядом с ней и нахмурился. – Это угнетало меня и дома. Чувство, что за тобой следят и шпионят. Все эти меры безопасности и секретности. Необходимость отчитываться в своих поступках, в своих знакомствах… Конечно, все это необходимо, но в конце концов начинает действовать на нервы… Поэтому, когда к тебе являются с предложением, начинаешь прислушиваться… Это звучало великолепно. – Он усмехнулся в третий раз. – А окончилось здесь!
– Вы имеете в виду, – медленно произнесла Хилари, – что оказались в тех же обстоятельствах, от которых пытались спастись? За вами наблюдают и шпионят точно так же – или еще хуже?
Беттертон нервным жестом откинул волосы со лба.
– Не знаю, – ответил он. – Честное слово, не знаю. Я не уверен. Возможно, я все себе вообразил и никто за мной не следит. Да и зачем им это делать? Ведь они и так держат меня в тюрьме.
– Вы ожидали совсем не того?
– Как сказать. Условия для работы здесь великолепные. К моим услугам любое оборудование, я могу работать столько времени, сколько пожелаю, мне предоставлены все удобства – еда, жилье, одежда, – и тем не менее я все время чувствую, что нахожусь в тюрьме.
– Я вас понимаю. Когда сегодня за нами закрылись ворота, мне стало не по себе. – Хилари поежилась.
Беттертон, казалось, взял себя в руки:
– Ну, я ответил на ваш вопрос. Теперь вы ответьте на мой. Что вы здесь делаете, выдавая себя за Олив?
– Олив… – Она умолкла, не находя слов.
– Что с ней случилось? Что вы пытаетесь мне сообщить?
Хилари с жалостью смотрела на его усталое, нервное лицо.
– Я не могла решиться вам рассказать… Ваша жена умерла. Она направлялась к вам, но самолет разбился. Ее доставили в больницу, где она скончалась два дня спустя.
Беттертон смотрел прямо перед собой, словно решив не проявлять никаких эмоций.
– Значит, Олив умерла, – тихо произнес он. – Понятно…
Последовала долгая пауза. Потом Беттертон обернулся к Хилари: