– Очевидно.
– Тогда я ничего не понимаю… А впрочем, какое это имеет значение, если мы заперты в этой чертовой организации в окружении бесчеловечных роботов!
– Мне здешние служащие тоже показались такими.
– А выбраться отсюда мы не можем! – Он ударил кулаком по бетону.
– Вовсе нет, – возразила Хилари.
Беттертон изумленно уставился на нее:
– Что вы имеете в виду?
– Мы найдем какой-нибудь выход.
– Девочка моя, – презрительно усмехнулся Беттертон, – вы понятия не имеете, с чем вам придется иметь дело.
– Во время войны люди бежали и из худших мест, – настаивала Хилари. Она не собиралась впадать в отчаяние. – Рыли туннели или придумывали что-нибудь еще.
– Как вы сможете прорыть туннель в скале? И куда? Кругом пустыня.
– Значит, это будет «что-нибудь еще».
Беттертон посмотрел на нее. Хилари улыбалась с напускной уверенностью.
– Вы необыкновенная девушка! Похоже, вы уверены в себе.
– Всегда существует выход. Конечно, понадобится время и тщательное планирование.
– Время! – Беттертон снова помрачнел. – Именно этого я не могу себе позволить.
– Почему?
– Не знаю, сможете ли вы понять… Дело в том, что я не в состоянии выполнять здесь свою работу.
Хилари нахмурилась:
– О чем вы?
– Не знаю, как вам объяснить… Я не могу работать. Не могу думать. Для моей деятельности необходима высочайшая степень сосредоточенности, ведь она в значительной мере… ну, творческая. А прибыв сюда, я утратил стимулы. Все, что я в состоянии делать, – это рутинная работа, которую может выполнять любой начинающий ученый с грошовым жалованьем. А ведь меня привезли сюда не для этого. Им нужно что-то новое, а я на это не способен. И чем больше я нервничаю, тем меньше я годен для чего-нибудь стоящего. Это сводит меня с ума, понимаете?
Хилари понимала. Она припомнила замечание доктора Рюбека о примадоннах и ученых.
– Если я непродуктивен, то какой толк от меня подобной организации? Они меня попросту ликвидируют.
– Не может быть!
– Еще как может. Эти люди не сентиментальны. До сих пор меня выручала пластическая хирургия. Они делают это постепенно. Естественно, человек, постоянно подвергающийся небольшим операциям, не может как следует сосредоточиться. Но теперь с этим покончено.
– А зачем вам вообще делали эти операции?
– Ради безопасности – моей безопасности. Их делают людям, которые находятся в розыске.
– Значит, вы тоже в розыске?
– А вы не знали? Полагаю, об этом не сообщалось в газетах. Возможно, этого не знала даже Олив. Но я в розыске – можете не сомневаться.
– За государственную измену? Вы хотите сказать, что продали им атомные секреты?