– И вы подозреваете кого-то конкретно? – спросил помрачневший Марчиев.
– Никого. Пока никого. Но алмаз бесследно исчез, и оба брата Измайловы делают все, чтобы его найти.
Марчиев прошел по комнате, обернулся к Дронго.
– В их окружении настоящую ценность алмаза мог знать только один человек. Это я. Тогда получается, что самый главный подозреваемый тоже я.
– Пока нет. Но, возможно, вы правы. Я об этом подумаю, – без тени улыбки заметил Дронго.
– Не шутите так на крови, – возмутился Марчиев, – я не очень любил эту Валиду и считал ее женщиной с определенной репутацией, тем более что очень многое узнал о ней. Но все равно это трагедия. Любое преступление – это вызов обществу, вызов общепринятым нормам морали, если хотите.
– А если преступник считал, что он всего лишь выполняет свой моральный долг? – поинтересовался Дронго. – Что тогда с ним делать?
– Я не судья, – ответил Зинур, – я всего лишь ювелир. Но таким нужно давать пожизненный срок, чтобы не покушались на чужую жизнь. Хотя, повторяю, эту женщину я не очень любил. И не понимал ее.
– Могу узнать почему?
– Можете. Я ушел в армию, когда мне было двадцать лет. И попал на три года во флот. Моей жене было девятнадцать. И она ждала меня все эти годы. Она была только моей невестой. Вот такое чувство долга у этой женщины. У Валиды его не было. И я видел, что Семен Борисович в нее влюблен, а она всего лишь позволяет ему себя любить. Или себя обхаживать, называйте как хотите. Но она его не любила. А всего лишь хотела его денег. Он не был транжирой, знал цену каждой копейки. Но когда она появлялась рядом, он просто терял голову. Он даже забрал ее однажды с собой в Израиль.
– И хорошо сделал. Не понимаю, что в этой поездке вам не понравилось.
– Неужели непонятно? Она вела себя как настоящая содержанка. Порядочная женщина не поехала бы с ним в качестве наложницы. Кем она туда поехала? Его сотрудником или его секретарем? Может, его женой или невестой?
– Его другом.
– Это нечестный термин. Можно забрать с собой мужчину в поездку и сказать, что он ваш друг, если у вас иная сексуальная ориентация. Но с женщиной так не получается. Она изначально должна была понимать, что в эту поездку ей просто нельзя ехать. Она мусульманка, а он иудей. И едут в страну, которая живет по своим религиозным законам. Она должна была хотя бы представлять, как именно ее будут там встречать.
– И больше у вас не было к ней никаких претензий?
– Были. Я думаю, что алмаз могла украсть только она. Семен никому не показывал камня, но ей мог показать. Я повторяю, что он терял голову в ее присутствии. А раз так, то алмаз могла украсть только эта женщина. Возможно, он показал ей этот камень, вполне возможно, что даже передал ей на хранение. И вчера об этом кто-то догадался. Этот «некто» взял пистолет и пошел ее убивать, чтобы отнять алмаз.