– Я начинаю сходить с ума, – признался Борис, поднимаясь со стула, – я уже готов отказаться от этих поисков. Только бы понять, куда он мог исчезнуть. И кто убил Валиду. Только бы найти этого убийцу, который может оказаться рядом с нами.
Он вышел из комнаты. Дронго достал мобильный телефон, набрал номер телефона следователя.
– Что-нибудь нашли?
– Пока проверяем квартиры. И сделали фотографию Генриха Соломоновича, чтобы показать ее этому разносчику газет. Но он, к сожалению, сегодня не вышел на работу. Будет только завтра утром. Он и работает через день, меняясь со своим сменщиком.
– Понятно. Тогда я позвоню завтра утром. До свидания.
Он перезвонил своему другу, ректору музыкальной академии, с которым был знаком с детства.
– Добрый день, Фархад. Извини, что тебя беспокою.
– Ничего страшного. Мы сидим и пьем с Рахманом за твое здоровье. Ты можешь к нам приехать?
– Нет, я сейчас в Кубе. Точнее, в Красной Слободе.
– Понятно. Сколько ты там будешь?
– Один день или два. Точно не знаю.
– Все ясно. У тебя там своеобразное «Кубинское каприччио». Блестящая виртуозная инструментальная пьеса свободной формы, нередко с причудливой сменой эпизодов и настроений. Это опредение для каприччио. Было «Итальянское каприччио» Чайковского, было «Испанское каприччио» Римского-Корсакова. А теперь будет твое. Я даже не сомневаюсь, что ты быстро найдешь там виноватых и вернешься в город.
– Спасибо, – улыбнулся Дронго, – у меня к тебе необычное дело. Ты можешь сказать, кто из Каджаров остался в Баку? Я имею в виду – из потомков этого рода. Ведь ты тоже потомок шахского рода.
Дронго знал любопытную историю семейных преданий своего друга. Прапрадед Фархада по материнской линии – ленкоранский хан – убил его прапрадеда по отцовской линии, одного из представителей шахской династии Каджаров.
– Есть специальная книга, которую выпустили про потомков Каджаров, – сообщил Фархад, – но, насколько я знаю, там указаны не все.
– Почему?
– Племянник Ахмед-шаха сбежал во Францию, а его дочь вышла замуж за иранца, и они переехали в Баку.
– Как фамилия этого иранца?
– Откуда я помню. Ты хочешь, чтобы я знал всех потомков этого рода? Их более двухсот человек.
– А племянника звали Фаид-хан?
– По-моему, да. Он сбежал во Францию и там умер.
– Ясно. Спасибо тебе. – Дронго отключил телефон.
Он убрал телефон и снова задумался. Предположим, что об алмазе знал еще кто-то другой. Зинур Марчиев утверждает, что не видел этого камня. Странно, что он так говорит. Ведь он был правой рукой покойного ювелира. И было бы логично, если бы покойный показал этот алмаз своему помощнику. Но он этого не сделал. Значит, собирался сохранить для своих племянников. Похоже, Борис прав. Семен Борисович собирался оставить этот алмаз в своей семье и поэтому никому не собирался его показывать. Даже Марчиеву. И только один раз он сделал исключение из этого правила, уступив просьбе Валиде, показал алмаз любимой женщине. И об этом узнал убийца. Так. Здесь нужно остановиться и подумать. Валида не стала бы рассказывать каждому встречному об этом камне. Но убийца все равно узнал. Семен Борисович вообще исключается, он не показал алмаза даже своему самому близкому помощнику. Тогда кто? Кто мог узнать об этом камне?