— А по батюшке?
— Анатольевич.
— Сын?
Он понял с полуслова.
— Да.
— К нам зачем пожаловали?
— Если разрешите, осмотрюсь, напишу кое о ком из ребят…
— Ну что же, действуйте…
Он побыл тогда у нас два дня и уехал. Вскоре мы читали в газете его очерк…
Открывается массивная под черное дерево дверь в красивом особняке на улице Воровского. Центральный Дом литераторов. В тихом вестибюле на стене — мемориальная мраморная доска с золотыми буквами. Среди имен других, героически павших в годы великой войны, надпись: «Анатолий Анатольевич Луначарский».
Сын наркома…
Недавно писатель Виктор Некрасов был в Париже. Он приехал туда на свидание со своим детством. Когда-то (это было в 1915 году) он мальчишкой бегал по этим же улицам. И вязы в парке Монсури так же шелестели, как и теперь, то грустные, то веселые от дуновения ветерка.
«Не могу сказать, что о Париже тех лет я имел исчерпывающее представление, — рассказывает писатель. — Основные воспоминания связаны с парком Монсури, где в компании двух других русских мальчиков — Тотошки и Бобоса — я бегал по дорожкам и лепил из песка бабки. Нянькой нашей был Анатолий Васильевич Луначарский — он жил этажом ниже нас, на рю Роли, 11. Мы мирно лепили бабки, возможно, даже и дрались, а он рядом на скамейке писал свои статьи и тезисы для очередной лекции. Тотошка, сын Луначарского, погиб в Отечественную войну: он был фронтовым корреспондентом и, хотя ему это было категорически запрещено, отправился с новороссийским десантом. Оттуда он не вернулся. До войны мы с ним раза два встречались. С Бобосом же — теперь его зовут уже Леонидом Михайловичем Кристи, он известный кинодокументалист — мы впервые после парка встретились только через сорок восемь лет… в Москве».
Анатолий родился в 1911 году в эмиграции, в Париже. И с первых сознательных лет раскрылась перед ним большая, высокая любовь отца к сыну.
Анатолий рос, и новый, неизведанный мир открывался перед его глазами. Отец был его надежным путеводителем.
Как свет далеких, умерших звезд, доходят до нас иногда из архивных недр или случайных находок драгоценные строки. Как алмаз, найденный в породе, они начинают сверкать немеркнущим светом, излучать тепло и разговаривать с современниками языком, понятным сердцу каждого. Таковы письма Луначарского к сыну Анатолию.
Анатолий Васильевич не раз ставил в пример сыну как идеал человеческой личности большевика М. С. Урицкого:
«Сколько проклятий, сколько обвинений сыпалось на его голову… Да, он был грозен, он приводил в отчаяние не только своей неумолимостью, но и своей зоркостью. Соединив в своих руках и Чрезвычайную комиссию, и Комиссариат внутренних дел, и во многом руководящую роль в иностранных делах, он был самым страшным в Петрограде врагом воров и разбойников империализма всех мастей и всех разновидностей. Они знали, какого могучего врага имели в нем. Ненавидели его и обыватели, для которых он был воплощением большевистского террора.