Дикая, ни с чем несравнимая боль сжала мою голову, раскалывая ее на сотни маленьких частей.
— Не надо, Оливер! — почти взмолился я, сжимая виски руками.
— Я не Оливер. Я Император. Но… как скажешь, варркан, — мальчишка оставил в покое черную глиняную игрушку, — Смотри, а вот и моя сестра!
Император почти взвизгнул от радости, шагнул через стены, наступив при этом на одного из хрупких мертвяков, приподнял крышу одного из домов и вытащил крошечную женскую фигурку. Мне не было видно ее лица, но потому, как бережно наследник поглаживал ее, я был уверен, что это Оливия.
— Это твоя… игра? — боль, как только меня, глиняного, оставили в покое, быстро прошла, — И как ты с этим… забавляешься?
Император меня не слушал. Он отодвинул в сторону целую стену, вместе с высокими башнями и посыпавшимися из них защитниками, обнажил ту самую комнату, где стояла одинокая кровать с совсем уж крошечной фигуркой маленького старичка ребенка, поставил рядом Оливию и принялся разговаривать сам с собой.
— Здравствуй сестра.
— Здравствуй братец.
— Ты пришла, чтобы спасти меня?
— Да. Теперь мы вместе, и тебе, братец, ничего не грозит.
— У меня есть целый мир, который я подарю тебе.
— Спасибо братец. Ты слишком добр ко мне.
— Почему ты не улыбаешься, сестра?
— Я улыбаюсь, братец.
— Нет. Ты не любишь меня. Меня никто не любит. Поэтому, я накажу тебя.
Император пошарил рукой по бархатной траве, отыскал небольшую хворостину и стал с жестоким удовольствием наяривать фигурку сестры по спине.
Хорошо, что в этот момент наследник не видел, как я энергично прокручиваю пальцем у виска. Иначе, уверен, досталось бы и мне. Но помня о том, какую боль я испытал только от легкого прикосновения к глиняному варркану, я быстро опустил руку.
Мальчишка явно не в себе. Психопат и неврастеник. Если прикинуть, каких размеров прут в нормальной жизни, то, вернувшись, я могу застать девчонку покалеченной.
— Достаточно, Оливер, — как можно мягче попросил я Императора, — Поверь мне, если кто и любит тебя в этом мире, то только твоя сестра.
Он быстро повернул ко мне голову. И не сойти мне с места, глаза у него были в этот момент, как у свихнувшегося психа, который вымещает свою злобу на беззащитных куклах, выдергивая пластмассовые руки и выковыривая стеклянные глаза. Но в следующий миг злой огонек погас, и лицо Императора приобрело знакомый вид. Сморщенное грустное лицо с намеками на вселенскую скуку.
— Я думал, что тебе интересно, варркан.
— Еще как интересно, — поспешил я уверить маленького злодея, — А что у тебя здесь есть еще?
— Еще? — переспросил Оливер, — Много чего. Вон там, за лесом. Идем, посмотришь.