Возможно ли, чтобы Патрик действительно разговаривал с ней? Возможно ли, чтобы до нее, через огромное пространство, донесся подлинный голос Патрика? На приемнике не хватало длинных волн или чего-то в этом роде. Она вспомнила, что Чарлз говорил о каких-то «пробелах в шкале». Возможно, что именно из-за недостающих волн и происходят эти так называемые психологические явления? В этом предположении нет ничего абсурдного. Патрик воспользовался достижениями современной науки, чтобы предупредить ее о том, что скоро должно произойти.
Госпожа Хартер позвала свою горничную Элизабет – высокую, мрачную женщину лет шестидесяти.
– Элизабет, ты помнишь, что я тебе говорила? Левый верхний ящик моего бюро. Там все приготовлено.
– Для чего приготовлено, мадам?
– Для моих похорон, – фыркнула госпожа Хартер. – Ты очень хорошо понимаешь, что я хочу сказать. Ты сама помогала мне укладывать эти вещи.
Лицо Элизабет стало подергиваться.
– О мадам, – запричитала она, – не надо думать об этом. Я надеялась, что вам уже намного лучше!
– Раньше или позже мы все должны умереть. Мне уже за семьдесят, Элизабет. Ну, ну, перестань хныкать или, если тебе уж так хочется, плачь в другом месте.
Элизабет вышла, продолжая всхлипывать. Госпожа Хартер с большой любовью посмотрела ей вслед:
– Глупая старуха, но очень предана мне. Кстати, сколько я ей завещала? Сто фунтов или только пятьдесят? Надо оставить ей сто фунтов.
Этот вопрос так встревожил госпожу Хартер, что на следующий день она поручила своему адвокату прислать ей завещание. В тот же день за завтраком Чарлз поразил ее вопросом:
– Между прочим, тетя Мэри, кто этот забавный старый чудак там наверху, в угловой комнате? Я имею в виду фотографию над камином. Этот старый щеголь в шляпе, с бакенбардами?
Госпожа Хартер строго посмотрела на него:
– Это твой дядя Патрик.
– О, тетя Мэри, простите меня, ради бога. Я не хотел вас обидеть.
С достоинством кивнув, госпожа Хартер дала понять, что извинение принято.
Чарлз смущенно продолжал:
– Просто я удивился. Понимаете ли…
Госпожа Хартер резко спросила:
– Ну, что ты хотел сказать?
– Ничего, – поспешно ответил Чарлз. – Я хочу сказать, ничего заслуживающего внимания.
Госпожа Хартер прекратила разговор, но в тот же день, несколько позднее, когда они были вдвоем в комнате, она вернулась к этому вопросу:
– Я бы хотела, чтобы ты объяснил мне, Чарлз, почему ты заговорил о фотографии твоего дяди?
– Я же сказал вам, тетя Мэри, глупая фантазия – ничего больше. Абсолютно нелепая.
– Чарлз, – властно произнесла госпожа Хартер, – я настаиваю, чтобы ты мне все рассказал.