Как ни странно, Мэллт тоже думал о земле и о взрывах. Очень ловко придумано — испытывать бомбу между горами и океаном. Ветры дуют с материка, дождей почти не бывает. Радиоактивную пыль унесло в океан, утопило в воде. Если что и попало в горы, это никому не повредит, разве лишь бродячим индейцам… Снимок «The Heart of Desert», сделанный с самолета, показал в центре пустыни черную рану.
На память Мэллту приходят стихи:
В лучшем виде обошлось, —
Все отлично взорвалось,
Са ира, са ира,
Все отлично взорвалось!
Это стихи о первом испытании водородной бомбы. Мэллт знал и ценил поэзию, цитировал Лонгфелло, Уитмена. Любил английских поэтов прошлого. Но Мэллт не предположил бы, что можно написать стихи о водородной бомбе.
Все отлично взорвалось!..
Чьи стихи, Мэллт не помнит. Они были тиснуты в крупнейших газетах, звучали восторженно:
Са ира, са ира,
Все отлично взорвалось!
Французское «Са ira» в тексте, несомненно, авторская находка. Так во время революции 1789 года назывался веселый танец. «Са ira» значит «Лучше не может быть!» Подумать только!.. Но и не будь «Са ира», стихи выдавали восторг поэта, лившийся через край и, видимо, должный вызвать восторг всей нации. Как насчет нации, сказать трудно, но скачущие стишки нашли такой же вихлястый мотив, получилась песенка, которую мурлыкали под нос продавщицы в магазинах, аптекари, даже научные работники:
Са ира, са ира,
Все отлично взорвалось!..
Естественно, тогда был ажиотаж вокруг бомбы. Наверно, ажиотаж породил и стишки. Они жили, жужжали в ушах, назойливые, как мухи. И сейчас жужжат. Мэллт трясет головой, чтобы от них избавиться.
Дверь в кабину пилотов закрыта. Машину ведет Мигель. Оба пилота молчат. Они молчат после тех нескольких фраз на аэродроме. Все решено, и не надо слов. Фернандо косится на дозатор в нагрудном кармане товарища. Дозатор, как живой, наливается светом, кажется — кровью. Внизу ни искры, ни огонька. Только красная капля на груди Мигеля. Когда свет достигает накала рубиновой густоты, Мигель то ли спрашивает, то ли говорит вполголоса:
— Начнем…
Фернандо поворачивается к нему:
— Машину тебе не жалко?
— Рухлядь, — говорит Мигель и подает рычаг на себя.
Машину тряхнуло. Мэллт потерял равновесие, ударился головой о спинку сиденья. Тут же самолет накренило, Мэллта оторвало от пола, швырнуло на бок, он едва не выдавил иллюминатор плечом. Вцепился в ремень, схлестнутый пряжкой на животе. Его опять бросило как мешок. В чем дело?… Дверь пилотской кабины раскрылась. В прямоугольнике, который показался Мэллту ромбом, потому Что машина еще не выровнялась, стоял Фернандо.