Ясными лунными ночами мая, когда зацветают ландыши, города, как и люди, спят беспокойно. Тем более Москва, где к половине двенадцатого ночная жизнь только-только начинается. Улицы, по которым проезжал Гуров, были полны народу, ярко светились разноцветьем реклам и магазинных витрин. Желто-оранжевый свет ярких натриевых фонарей заливал тротуары сиянием, которое, казалось, почти не уступает солнечному. На Краснопресненской набережной Гуров даже попал в пробку. Лев опустил стекло, подставил лицо свежему ночному ветерку. Весенний воздух пах жасмином, ландышем и молодой листвой. Даже вездесущая бензиновая гарь не могла заглушить этого тонкого майского аромата.
Перестраиваясь из ряда в ряд и медленно продвигаясь к светофору, Гуров еще раз продумывал предстоящий разговор.
Но вот он вывернул с Кутузовского проспекта направо, проехал короткий отрезок по Барклая и увидел впереди красную «М» остановки «Филевский парк».
Гуров не опоздал, уложился в двадцать минут. Лев Иванович остановил машину, огляделся. Ага! Вот он, голубчик! Это хорошо, что ждать не придется. В том, что Хрюша непременно выйдет на назначенное ему «свидание», Лев не сомневался ни секунды.
Свинухов появился на противоположной стороне Минской и двинулся к подземному переходу. Даже отсюда Гуров видел, какое угрюмое выражение лица было у Хрюши. Александр Андреевич весь как-то съежился, сгорбился и походил сейчас на основательно битого жизнью неудачника. Гуров окликнул его:
– Эй! Господин Свинухов! Я здесь, подтягивайтесь! – и призывно махнул рукой из окошка машины.
Этот жест Льва Ивановича был последним, что увидел на земле Александр Андреевич Свинухов по кличке Хрюша.
События понеслись, как пришпоренные, причем в совершенно неожиданном направлении.
Красная «девятка» с тонированными стеклами, до сей поры спокойно стоявшая на парковочной площадке напротив многоэтажки, из которой несколькими минутами раньше вышел Свинухов, вдруг резко рванула с места. Раздался характерный визг покрышек. Машина затормозила, словно наткнувшись на невидимую стену. Задок «девятки» круто занесло, и он ударил Свинухова в крестец, а сама машина развернулась на сто восемьдесят градусов практически на месте.
Позже, на следующий день, Крячко – признанный авторитет во всем, что касалось вождения, объяснил Гурову, что именно проделал водитель красной «девятки».
Во-первых, по мнению Станислава, ни о какой случайности не могло идти речи. Положим, Гуров и сам об этом сразу догадался! Какие тут случайности! Самое натуральное убийство… Во-вторых, Крячко утверждал, что проделать такой трюк мог только опытный водитель. Дав полный газ, он резко затормозил, одновременно вывернув руль вправо, причем настолько сильно, что передние колеса машины заняли поперечное положение к направлению движению. Расчет должен был быть ювелирным: поторопись или опоздай убийца на доли секунды, проскочи он лишний метр – и удар не получился бы таким точным и сильным.