– Меня зовут Владимир Львович. Вас?
– Татьяна Александровна Иванова.
– Очень приятно.
– Взаимно.
Еще задолго до того момента, как я села в кресло, меня терзала неугомонная мысль – собственно, что же мне делать? Идти по сценарию «Петров – Фролов» или же…
Вот это самое «или же» пока никак не рождалось в моей голове: ни к тому моменту, как я переступила порог квартиры Кушинского, ни сейчас. А я на это очень надеялась, поскольку в этом для меня как раз и был смысл визита.
– Татьяна Александровна?
– Ах да, простите, – спохватилась я. Напротив сидел человек и явно ждал от меня объяснения цели встречи.
Я быстро выдала байку про разбившегося мужа и оставшиеся марки. Пока я говорила, серые глаза внимательно следили за мной. Серьезно, без тени эмоций. Лишь в одном месте моего «правдивого» повествования Владимир Львович сочувственно вздохнул – когда я упомянула о кончине «благоверного».
– Детей сколько? – спросил он.
– Не успели, – ответила я.
– Ладно, давайте ваш альбом, – протянул руку хозяин квартиры.
Пока он перелистывал страницы, я внимательно наблюдала за ним. На одной он задержался и, как мне показалось, чуть нахмурился. После этого довольно бегло пробежал остальные и, улыбнувшись, вернул его мне.
– Интересные марки есть, если мы сойдемся в цене, я готов купить. Но также могу предложить вам следующее: некоторые марки из вашего альбома поменять на свои. Вдобавок дам вам информацию, кому они могут быть нужны. От этого обмена, ручаюсь, в деньгах вы только выиграете.
– Мне нужно подумать.
Ответ был запланирован при любом раскладе нашей беседы. В самом деле – распоряжаться чужим имуществом я не могла.
Он встал из кресла, достал из стенки альбом и вновь сел, поинтересовавшись:
– А может, вы хотите посмотреть что-то из моей коллекции?
Как мне показалось, во взгляде скользнула легкая настороженность.
– Вы знаете, в марках я мало что понимаю, – абсолютно честно призналась я, – если так, ради любопытства…
Я листала альбом, а Кушинский наблюдал за мной. Увидев «Салют», я невольно остановилась.
– Скажите, много вам заплатил Фролов? И зачем, на самом деле, он вас послал?
Вопросы должны были пристукнуть меня на месте. Наверное, мне следовало втянуть голову в плечи, подхватить «свой» альбом и опрометью броситься бежать. Второй вариант – сделать удивленно-честные глаза или обидеться. После чего с пеной у рта доказывать подозрительному пенсионеру, что он не прав.
Ни один из этих путей я не выбрала. Наоборот, меня словно отпустило – потому, что не было больше необходимости врать.
Врать я не люблю ужасно. Иногда, конечно, приходится. Но всегда это обусловливается интересом клиента, при одном непременном «но»: клиент прав, но находится в той жизненной ситуации, когда это нужно доказать. В данном случае я была убеждена, что это далеко не так.