Последовали и новые прелюбопытнейшие открытия. Мери не просто растворилась в пространстве, вдобавок и агентство, которое прислало ее и поручилось за ее надежность, забило наконец тревогу и обнаружило, что та Мери Хиггинс, которая к ним обратилась и относительно которой они получили рекомендательные письма, на самом деле никогда не существовала. То было действительно имя добропорядочной служанки, которая прежде жила у некой добропорядочной сестры старшего священника, да только настоящая Мери Хиггинс преспокойно продолжала жить в своем Корнуолле, в маленьком городишке.
– Чертовски умна, та еще штучка, – вынужден был признать инспектор Слэк. – И если хотите знать мое мнение, эта дамочка работает с целой шайкой. Год назад в Нортумберленде произошел очень похожий случай. Дело не раскрыли, и она осталась на свободе. Ну уж мы-то не попадем впросак в отличие от ребят из Мач-Бенхэма!
Инспектор Слэк всегда был уверен в себе. Тем не менее прошло несколько недель, и Мери Хиггинс могла праздновать победу, ведь она оставалась на свободе. Напрасно инспектор Слэк удвоил энергию и напрочь перестал соответствовать собственной фамилии [1].
Мисс Лавиния не переставала лить слезы. Мисс Эмили была так огорчена и так встревожена состоянием собственного здоровья, что даже послала за доктором Хейдоком.
Вся деревня пребывала в ужасном волнении, желая узнать его мнение о том, насколько оправданы претензии мисс Эмили считаться больной, но ведь нельзя спрашивать о таких вещах напрямик. Однако через посредство мистера Мика, помощника аптекаря, который иногда бывал в обществе Клары, служанки миссис Прайс-Ридли, произошла утечка информации. Тогда и узнали, что доктор Хейдок прописал микстуру, главными компонентами которой являлись асафетида и валериана, и которая, как утверждал мистер Мик, употреблялась в армии как главное средство для лечения симулянтов!
Вскоре стало известно, что мисс Эмили, не вполне удовлетворенная тем вниманием, которое оказал ей доктор, заявила, что при том состоянии здоровья, в котором она пребывает, благоразумие велит ей находиться в Лондоне, поблизости от врача-специалиста, разбирающегося в ее болезни. Это, по ее словам, было и в интересах Лавинии.
Квартира была сдана в поднаем.
Несколько дней спустя мисс Марпл зашла в полицейский участок в Мач-Бенхэме и спросила, можно ли ей повидать инспектора Слэка; вид у нее был взволнованный, на щеках горел румянец.
Инспектор Слэк недолюбливал мисс Марпл, но имел основания полагать, что главный констебль, полковник Мелчетт, придерживается иного мнения. Поэтому он ее принял, хотя и неохотно.