В канун возвращения души Юнь хозяин дома, где я жил, ушел. Соседи заклинали меня расставить подношения, а самому убраться подальше. Но я горячо желал увидеть возвращение души Юнь. Один из соседей, по имени Чжан Юй-мынь, долго меня отговаривал:
— Вы можете подпасть под чары демонов, — говорил он.— Я верю, что так бывает, хотя, по правде сказать, своими глазами ничего подобного не видел. Я отвечал ему:
— Я тоже верю в духов, поэтому-то останусь здесь и не покину дом.
Но Чжан возразил:
— Препятствовать возвращению духа в дом нельзя. Это может иметь пагубное последствие для вас. Даже если это будет душа вашей супруги, мир света и мир тьмы несоединимы. Боюсь, что вы так и не увидите облик той, которую жаждете видеть, а не желая уйти из дому, вы рискуете подпасть под чары демонов.
Но я, как одержимый, упорно твердил одно:
Жизнь ли, смерть ли — на все воля судьбы. Если вы, сударь, так за меня беспокоитесь, почему бы и вам не остаться со мной?
Ладно, буду стоять за дверью. Если заметите что-либо странное, тотчас зовите меня, — согласился Чжан.
И вот в сопровождении Чжана, с лампой в руках, я вступил в комнату. Она была убрана точно так же, как в тот день, когда Юнь покинула меня. Облик и голос моей любимой уже поглотило небытие, и я, не сдержав душевной боли, невольно заплакал. Я боялся, что из-за слез глаза мои потеряют остроту и я не увижу ту, которую так жаждал встретить. С усилием я сдержал слезы, и, усевшись на кровать, стал ждать. Неожиданно прикоснувшись к платью жены, все еще сохранявшему ее аромат, я на миг потерял ощущение боли, от которой разрывалось все мое существо, и тут же потерял сознание. Как долго продолжалось мое забытье — не могу сказать. Наконец, в мозгу моем вновь возникла мысль, что я жду душу. Я открыл глаза и огляделся. На низеньком столике горели две свечи, мерцая бледным пламенем. Внезапно их огонь уменьшился до размеров боба. Волосы у меня встали дыбом. Я потер лоб и внимательно всмотрелся в пламя. Оно разгоралось, поднимаясь все выше и выше. Вот оно достигло высоты пяти чи и стало лизать балки потолка, обклеенные бумагой. Воспользовавшись этой неожиданной вспышкой, осветившей комнату, я огляделся по сторонам. И тут вдруг пламя осело. Сердце бешено колотилось в моей груди, я весь дрожал и готов был уже позвать соседа, дежурившего за дверьми, но не решился, боясь воспрепятствовать приходу души. Я только потихоньку окликнул Юнь по имени и сотворил молитву. Комната была погружена во мрак, и я почти ничего не видел. Затем пламя свечи разгорелось вновь, но уже не достигло прежней высоты. Я вышел из комнаты и рассказал обо всем Чжан Юй-мыню. Тот посчитал меня неустрашимым храбрецом, тогда как я был всего-навсего безумцем.