Он замер, по стойке «смирно» вытягиваться не стал, но выпрямился, расправил уставшие плечи, будто его кто-то мог увидеть из командования.
— Есть, господин полковник.
Он узнавал людей по голосу, даже когда те говорили только «але», а уж после такого длинного монолога ошибиться не мог. Голос был искажен помехами. Но полковник, видимо, сегодня уже произносил подобные монологи много раз. Он заменял в них первые слова, поэтому вся фраза прозвучала заученно, почти без выражения, как сотни раз проигранная пьеса, от которой задействованные в ней актеры устали и думают о том, когда же ее, наконец, снимут с показа, пока этого не произошло, их губы извергают слова рефлекторно, мозг же в эти секунды занят чем-то другим.
— Очень кстати. Близится время обеда, — сказал Голубев.
— Ты думаешь, повар подготовил банкет по случаю успешной зачистки села? — спросил Евсеев.
— Успешной — не то слово, а на банкет я не надеюсь, просто хочется чего-нибудь горяченького.
Пустая, ничего не значащая болтовня. Она дает разрядку. Они все еще не могут расслабиться и ждут, что из любого здания по ним могут ударить из пулемета, и надо услышать, как щелкнет затвор, и упасть на землю прежде, чем пулемет начнет разгрызать патроны и бросаться в тебя пулями. Но мозг не сумеет быстро обработать так много информации. Из логической цепочки он будет просто исключен. Натренированные мышцы все сделают сами, без подсказки. Подсказка только помешает.
Путь обратно всегда почему-то оказывается короче. Но ноги у Кондратьева сильно гудели. Он боялся, что не пройдет и этот укороченный кем-то отрезок. Придется мысленно себя стимулировать, заглушать усталость песнями, только надо вспомнить какой-нибудь шлягер, который впитается в мозг, как вирус, и будет крутиться там безостановочно, словно белка в колесе, потом его, пожалуй, и не выведешь. Если только другим вирусом.
Как назло, ничего не вспоминалось.
— Пошли, — сказал Кондратьев егерям.
Он заметил, что и другие группы, вышедшие на центральную площадь, начинают потихоньку убираться восвояси, и только БТР с репортерами продолжает стоять на месте.
— Парада не будет? — спросил Топорков.
— Похоже, не будет. Фонограммы нового гимна не достали, а оркестра нет. Какой же парад без оркестра, — ответил за капитана Голубев.
Репортеры, видимо, испугавшись, что коль не поспешат, то останутся в селе в одиночестве, а там, того и гляди, из подземных нор начнут выбираться оттаявшие душегубы с кривыми длинными кинжалами наперевес, взобрались на броню, что-то закричали водителю. БТР тронулся, вильнув вначале корпусом, затем колеса раскрутились, словно они примерзли или приклеились к площади и потребовался миг, чтобы их оторвать.