— Как же ты, братец… Меня, поганого упыря, волок на спине, не убил, не бросил…
Орми разрезал ремни на ногах и руках. Энки тряхнул правой рукой — и когти с нее осыпались. На левой-то руке у него кисти не было.
Стоят братья рядом на вершине, смотрят на огненный круг. Энки спохватился первым:
— Шкура! Шкуру снимай! Сейчас знаки прочтем, пока сияние не погасло!
Орми сбросил с плеч шкуру, расстелил на камне. Оба уткнулись в нее носами. Свет от огненного круга упал на знаки. И они ожили! Запели все разом, зазвенели на двадцать пять голосов. Чудо длилось всего один миг, но голоса всех знаков навек остались в памяти братьев. И тут же снова подул холодный ветер, мгла сгустилась, сияние исчезло.
— Орми! Ты слышал, как знаки заговорили?
— Слышал! Запомнил! Теперь все смогу прочесть!
— И я смогу!
— Ты, брат, погоди. Спешить больше некуда. Отдохнем немного, поедим. Ты ж дней пять или шесть не ел.
Спустились до первого ущелья. А спускаться со снежной горы — не вверх карабкаться, сел и катись. Спрятались от ветра, съели остатки мяса, отдышались. Потом расстелили шкуру и стали читать. Были на шкуре такие слова:
«Имя мое Веор. Смерть близка, и некому мне передать знание дедов. Потому я пишу все, что узнал от отца, на этой волчьей шкуре соком ягоды нэр. Спрячу ее здесь, в пещере, в последнем моем пристанище. Долго скрывалась наша семья — последняя семья детей Имира, ныне называемых выродками, — в болотах и ущельях страны Мару, в Окраинных землях. Нас выследили лютые гуганяне, губители жизни из-за Стены, проклятое воинство Улле. Теперь все мертвы; я один укрылся в этой пещере, и убийцы идут по следу.
Друг, нашедший шкуру! Сохрани ее и передай другому сыну Имира, если сможешь! От людоедов, гуганян, менхуров — береги. А пуще всего — от тех, кто обитает в стране Марбе, на краю Предельных гор и Ледяной пустыни.
В давние дни миром правил Имир. Он был миром, и мир был им. Плоть Имира — слово. По слову Имира был создан человек, чтобы слушать его, искать его, по крупицам собирать его на земле. Люди тогда рождались дважды. Первый раз — веселиться и петь в долинах, полных цветов; поумнев, рождались снова — слушать звезды, постигать тайну Имира. Рожденные дважды назывались Светлыми, ибо были светлы духом и в свете черпали силу. Их взор проникал повсюду, даже время не было для них преградой. Видели они и грядущее, ибо были детьми этого мира, плоть от плоти его; ради них он был создан и в них воплотился; и они внимали Слову, льющемуся с небес. Только зла не могли они увидеть, потому что зло — нездешняя сила. Исстари не было в мире зла, оно явилось снаружи.