— Ты за это дорого заплатишь! — рявкнул один из них, — Грязная упырица! Испортила нам выродка и сорвала эксперимент!
А другой человек, низенький и щуплый, пробормотал:
— Мы сами виноваты. Нужно чаще менять этих Граг. Она слишком долго общалась с выродком. В ее мозг проникли элементы чужого мышления.
А потом они стали убивать Грагу на глазах у Эйле. В Гугане убивают не так, как в Мару. Людоедам такое и не снилось. Это продолжалось два дня; ей ни на миг не дали передышки. Об Эйле забыли. Наверное, она могла убежать. Ей было нетрудно выйти за дверь незамеченной. Но что делать дальше? Куда она пойдет, одна в неведомом мире? Эйле и не помышляла о бегстве. Она сидела, словно оцепенев, не в силах вымолвить слова, даже заплакать. Ее мир, ее жизнь — исчезли.
Грага молчала. Но на второй день Эйле услышала ее голос у себя в голове. Грага говорила с ней, не раскрывая рта:
— Эйле, девочка, теперь ты видишь: мир гадок и грязен. Я тебе не врала. И все же я постараюсь спасти тебя… Ты меня слышишь, а больше никто. Тебе дана сила, а ты даже не знаешь о ней… Сделай вот что. Войди в одного из этих людей. Вложи в его разум желание: увести тебя из Уркиса на юг, за Стену, в дикие земли; увести тебя туда и умереть. Вложи это желание в его мозг. Ты должна справиться. Окажешься за Стеной, ступай к своему Старику. Он тебя ждет. Не бойся, о нем никто не знает, кроме меня. У меня хватило ума не говорить им. Прощай. Убей меня, если можешь. Эйле кивнула ей, показав, что услышала. И больше не двигалась. Она не знала, как выполнить просьбу Граги. Время шло, а она все так же неподвижно сидела на своей лежанке. Она уже не смотрела на казнь: ее глаза были открыты, но ничего не видели. Потом случилось невозможное. Эйле вдруг поднялась над полом и увидела внизу свое тело. Вместо боли и страха появились легкость и ощущение свободы. Даже горе как будто притупилось. Мир стал прозрачен. Эйле почувствовала себя всемогущей. Грага больше не будет страдать! Она выбрала одного из убийц — его называли Шуллой. Он был похож на сытого кабана. Не раздумывая, Эйле ринулась вниз, сквозь кожу и череп, в темную глубину. Словами не скажешь, на что это было похоже. Глубокая пещера? Нет, не то. Как описать тяжелый град мыслей, скрежет чисел и слов под давящими сводами слепой и злобной веры? Мертвые, смрадные останки чувств? Огромные зияющие пустоты, в которых все, что там было когда-то, безжалостно выжжено? Далеко, в недоступной бездне, скрывалось нечто ужасное, злое и бесконечно, безумно чуждое всему, что живет; чуждое даже этому сожженному храму, его обиталищу, им же обращенному в пепел. Туда Эйле не посмела даже заглядывать, но в одном из пустынных залов она оставила часть себя, своего желания, своей воли… дворец из песка… Начертала знаки на стенах; они сверкнули, вспыхнули на миг и погасли, вошли в пустоту, растворились и остались в ней. Потом все исчезло… И вот Эйле снова сидит на лежанке, ее тело по-прежнему недвижимо.