Орми перебил всех людоедов, которые были поблизости. Остальные боязливо пятились. Он смог обернуться и взглянуть на говорящего. Конечно, это был он — Кулу, вождь ядозубов. Хотя узнать его было непросто: на его лице лежала печать ужасных лишений, голода и долгих скитаний. Он страшно исхудал и выглядел почти стариком. Не лучше был вид и у его спутников Орми с трудом, но все же узнавал их теперь, одного за другим.
— Вот и встретились, — ухмыльнулся Кулу. — Бросай свой ножище, а то я перегрызу ей глотку.
Кулу обеими руками вцепился в горло Эйле, та бессильно дергалась.
— Что это? — крикнул Орми, побелев от гнева, — Новый способ охоты? Какое мне дело до девчонки! Я перебью вас всех, как соплянок, своим железным мечом!
Кулу по-прежнему усмехался.
— Нет, не перебьешь. Одно движение, и я прикончу ее.
— Можно подумать, ты оставишь ее в живых, если я сдамся! — в отчаянии выкрикнул Орми.
— Как знать! Га-га-га! — Кулу расхохотался, а вслед за ним все ядозубы. — Так ловят выродков, дружище. Это безотказный прием. Я знаю его от отца, великого вождя Кыку. У вас не хватает ума решить такую задачку. Понял? Не хватает и не хватит! Никогда!!
Орми видел в глазах Кулу такую бесконечную ненависть, что ему стало страшно. Если бы глаза людей могли причинять боль и убивать, как глаза марбиан, Орми уже не было бы в живых.
— Ну что ж, — прошипел Кулу, склоняясь над Эйле. — Я больше ждать не буду. Попью кровцы свеженькой.
— Вот, подавись! — Орми с силой швырнул меч на камень. Полетели искры. Тут же со всех сторон набросились на Орми ядозубы, скрутили ему руки и ноги крепкими кожаными ремнями. Эйле тоже связали. Их положили рядом под сосной.
— Вождь, позволь ушки девке откусить! — заныл Слэк.
— Погоди, — неторопливо произнес Кулу. — С этими двумя спешить не следует. Здесь надо сперва хорошенько поразмыслить. Уши откусишь — и ушей нет. А уши, между прочим, тоже к боли чувствительны. Я хочу все, что у них есть, каждый кусочек их мяса использовать до конца. Так что не спеши, Слэк, с ушами.
Людоеды развели большой огонь и принялись потрошить и жарить погибших. Все, казалось, забыли о пленниках, только Кулу время от времени искоса на них поглядывал.
— Что они собираются делать? — шепнула Эйле.
— Ясно что. Пировать. Вон я им сколько еды припас.
— Не могу на это смотреть.
— Скоро это покажется тебе невинной забавой. Когда они примутся за нас.
— Я не боюсь пыток.
— Да? Никогда бы не подумал.
— Правда. Меня научили терпеть.
— Если так, я тебе завидую. Впрочем, раз ты не боишься, то и я попробую…
— Белолобый… Только он может нас спасти!