– Значит, вы не имеете никакого отношения к краже парюры? – спросила она по-польски, чтобы их не смогли понять те, кто находился за дверью.
Валевский покачал головой.
– Никакого, госпожа баронесса. Уверяю вас, это клевета. А ожерелье, которое вы при мне нашли, я сегодня отнял у пана Пятирукова, потому что он сильно им дорожил.
– В самом деле? – заметила Амалия. – Господин Половников!
И через несколько секунд маленький следователь уже стоял в дверях.
– Господин Половников, будьте так добры, съездите с людьми за господином Агафоном Пятируковым и привезите его сюда. Мне надо с ним побеседовать.
Половников пообещал, что постарается обернуться как можно скорее, и вышел.
– Вы давно знакомы с паном Пятируковым? – спросила Амалия.
Валевский повел плечами.
– Он пытался одно время промышлять на Варшавско-Венской дороге. Впрочем, уже довольно давно.
– А не так давно, как я понимаю, вы что-то с ним не поделили?
Валевский улыбнулся:
– Сущие пустяки, госпожа баронесса. Когда я отобрал у него безделушку, то счел, что он вполне покрыл свой долг мне.
Его светлые глаза озорно блеснули. И хотя ребра и скула ныли у Леона до сих пор, с каждой фразой он все больше и больше становился похож на прежнего Валевского, задиру и насмешника, который не лез за словом в карман. Судя по всему, баронессе не понравилась такая перемена, потому что она пристально поглядела на своего собеседника и внезапно спросила:
– Скажите, Леон, зачем вы вернулись из Херсона?
Самый поразительный сыщик на свете. – Непреложное доказательство причастности пана Валевского к исчезновению драгоценностей. – Вопросы без ответов.
Валевский хотел было, по своему обыкновению, отшутиться, но тут с поляком произошла странная перемена. А именно: он покосился на Амалию, заморгал глазами с видом крайнего изумления, открыл рот, закрыл его и задвигался на стуле.
– Послушайте, – наконец проговорил Леон, – откуда вам известно о…
Он осекся, но Амалия и так поняла, что он имеет в виду. Как, как она могла так ошибиться? Ведь прежде ей ничего не стоило заниматься зараз и двумя, и тремя делами, а теперь она совершает промахи, досадные просчеты, вовсе не обязательные в ее положении. И который раз баронесса устало подумала о том, что ей не стоило возвращаться в особую службу, пусть даже ради одного-единственного задания, что надо было оставить прошлое в прошлом и не тревожить его. Финита. Баста. Новая жизнь.
Правда, что в ней такого интересного, в новой жизни?
Ну, можно жить для себя, путешествовать, покупать приятные безделушки, знакомиться с разными интересными людьми, заводить необременительные романы. Смотреть, как растут дети, наконец. Наслаждаться каждой минутой своего существования, чувствовать, как из бесшабашной молодости переходишь в зрелость, как становишься мудрее, где-то мягче и терпимее, где-то с точностью до наоборот. Читать книги, может быть, снова выйти замуж, может быть, совершить какое-нибудь безумство…