– Я счастлив, сударыня, что мы с вами поняли друг друга, – не моргнув кивнул Валевский. – Должен признаться, мне с детства надоела вся та чепуха, которую нам вдалбливали в головы, – о выигранном сражении при Бородине, в то время как оно было проиграно, поле битвы оставлено и Москва позорно брошена на произвол судьбы. Особенно смешно, что Кутузова еще и объявляют великим полководцем.
И Леон с любопытством стал ждать, что скажет в ответ сторонница деспотической власти, состоящая к тому же в особой его императорского величества службе.
– Что ж, по поводу сражения при Бородине я, пожалуй, соглашусь с вами, – уронила Амалия. – И по поводу Александра Первого – тоже. Только при всех своих недостатках он был все-таки не самый худший правитель.
– Вы еще скажите, что Наполеон – великий человек, – проворчал Валевский, уязвленный тем, что ему не удалось вывести собеседницу из себя.
– Конечно, великий, – поддержала Амалия, которая видела насквозь все его уловки. – Хотя моя прабабушка, которая знала императора лично, была от него не в восторге. По ее словам, ей встречались генералы и получше, и повыше ростом. По крайней мере, так она писала в письме к мужу сестры.
При мысли, что прабабушка собеседницы видела вблизи самого Наполеона, живого, из плоти и крови, Валевский расстроился окончательно и решил, что в жизни везет вовсе не тем, кто того заслуживает, а вообще черт знает кому. Сам-то он за право видеть Наполеона хоть одним глазом с легкостью отдал бы полжизни.
– Впрочем, довольно о Наполеоне, – не дала ему долго печалиться баронесса. – Лучше скажите мне, сударь, откуда у вас этот кошелек.
– Нашел на улице, – с готовностью сообщил Валевский.
Амалия вздохнула.
– Уверен, он его украл, – подал голос до того молчавший игрок.
– Ах, сударь, сударь, не стоит судить о других по себе! – насмешливо парировал Валевский.
И хотя Рубинштейна было нелегко вывести из себя, поляк все же с удовольствием отметил: шулер переменился в лице.
– В Херсоне вы были без денег, – размышляла вслух Амалия. – Я же помню, мы проверяли ваши карманы. А потом…
Она задумалась.
– Я украл его в Херсоне, – сказал Валевский, чувствуя, что еще немного – и баронесса догадается, от кого именно к нему мог попасть кошелек. – А в чем дело?
– Ни в чем, – ответила Амалия. – Антон Иванович!
И на пороге тотчас же материализовался следователь Половников, у которого был такой бодрый вид, словно шел вовсе не третий час ночи.
– Антон Иванович, – быстро спросила Амалия, – кажется, вы задержались в доме Русалкиных дольше всех? Скажите, вы не заметили там ничего… странного?