Митя принес веер, совсем хороший веер из расписного шелка и с отделкой из резного перламутра, только одна пластина в нем была сломана и склеена.
– Это барыни? – спросил Митя. – Хороший веер, дорогая вещица.
– Нет, уже мой. Барыня ведь не может с испорченными вещами ходить, вот они мне и достаются. Веера, платья старые, духи, которые ей разонравились, – ответила Дашенька важно. Затем вручила веер Васе, который стал обмахивать ее, снова чувствуя себя на седьмом небе. Если бы в это мгновение его увидел дядя Агафон, он бы лопнул от смеха.
Чувствуя, что какие-то лакей и дворник совсем его оттеснили, Стремглавов напустил на себя ученый вид и обернулся.
– А вы знаете, – сообщил он, – как раз под вашими окнами несколько дней назад убитого нашли. Ей-богу! Мой кум про то дело писал.
– Да вы что? – воскликнула Дашенька, привстала на месте и даже рот приоткрыла. – Правда?
– Ага, – подтвердил репортер, счастливый тем, что ему удалось обратить на себя внимание.
– И кто же это был? – Дашенька аж вся трепетала от возбуждения.
Стремглавов наморщил лоб.
– Да я уже не помню фамилию, честное слово.
– Переписчик какой-то, – буркнул Митя, неприязненно косясь на репортера. – Нашли тоже о чем рассказывать!
– Небось ограбили беднягу, – вздохнул Вася. С его точки зрения, убивать человека лишь для того, чтобы лишить его собственности, был ужасающий дилетантизм.
– Да у него и денег-то не водилось особых, – сказал репортер. – Хотя кошелек пропал, что верно, то верно.
– А может, он в лотерею выиграл? – предположила Дашенька в порыве вдохновения. – А полиция что?
– Ну, наша полиция – известное дело, – фыркнул Стремглавов. – Как громкое дело, так они все на коне, а до простых людей им и дела нет. Никого не нашли. Да и не искали, я думаю. Кому нужен какой-то переписчик?
– Надо же, какие страсти в вашем городе творятся! – вздохнула Дашенька и послала Митю еще за одной порцией суфле.
Полный провал засланного агента. – На всех графьев не напасешься. – О пользе наблюдательности.
– Ну и где же он? – в третий или четвертый раз повторил в нетерпении король дна.
– Задерживается, должно, – ответил Пятируков, недовольно шевельнув бровями.
– Что он, быстрее не мог ее охмурить, что ли? – уже раздраженно спросил Хилькевич. – Столько времени прошло!
Старый вор Пятируков с удивлением покосился на своего друга. Казалось бы, такому умному человеку, как Хилькевич, должно быть известно, что, так сказать, чуйства – материя тонкая, и на раз-два с ними не разделаешься. Какой бы безмозглой ни была Дашенька, должно пройти некоторое время, чтобы ее спаситель Вася смог окончательно втереться к девушке в доверие и вызнать то, что им нужно.