Пришлось открыть глаза. И первое что я увидела — бледную, почти серебристую кожу его шеи и изгиб скулы прямо перед собой. Сведенной от напряжения скулы. Приподнявшись на локте, я заглянула ему в лицо.
Эдвард лежал, подняв глаза к воздушному противомоскитному пологу, и даже не посмотрел на меня, когда я попыталась понять причину неожиданной суровости.
Меня будто током дернуло, когда я увидела его глаза.
— Эдвард? — позвала я внезапно севшим голосом. — Что случилось?
— Ты еще спрашиваешь? — резко и с издевкой отозвался он.
Как человек всю жизнь считавший себя хуже других, я попыталась вспомнить, что же сделала не так. Но, прокрутив в голове всю симфонию прошлой ночи, я не услышала там ни одной фальшивой ноты. Все оказалось куда проще, чем я предполагала, мы с Эдвардом подошли друг другу, как две половинки одного целого. Еще один поводдля моей тайной радости — раз мы идеально совместимы физически, значит, во всем остальном тем более. Огонь и лед, не уничтожающие друг друга, а причудливым образом соединяющиеся. Мы созданы, чтобы быть вместе, какие еще нужны доказательства?
Так почему лицо Эдварда вдруг стало суровым и мрачным? Я чего-то не знаю?
Эдвард разгладил собравшиеся на моем лбу морщинки.
— О чем ты думаешь?
— Тебя что-то тревожит. А я не понимаю. Я что, что-то не так…
Он сузил глаза.
— Ты сильно пострадала? Только правду, Белла, пожалуйста, не надо ничего преуменьшать.
— Пострадала? — От удивления даже голос повысился.
Эдвард пристально смотрел на меня.
Я машинально вытянулась, проверяя, все ли со мной в порядке, подвигала руками, ногами. Нуда, чувствуется некоторая тяжесть, мышцы слегка ноют, но в основном такое чувство, что кости исчезли, и я растекаюсь, как медуза. Ощущение не сказать чтобы неприятное.
И тогда я разозлилась. Что это такое — портить лучшее в мире утро какими-то мрачными подозрениями!
— С чего ты решил? В жизни себя лучше не чувствовала.
Глаза тут же закрылись.
— Перестань!
— Что перестать?
— Перестань меня выгораживать. Я чудовище, у которого хватило ума согласиться…
— Эдвард! — прошептала я, уже по-настоящему выбитая из колеи. Зачем он втаптывает в грязь мои светлые воспоминания? — Не говори так!
Глаза не открывались. Будто он не в силах меня видеть.
— Посмотри на себя, Белла. А потом уже убеждай, что я не чудовище.
Оскорбленная в лучших чувствах и расстроенная, я окинула себя взглядом — и ахнула.
Что такое? Почему я вся в снегу? Я потрясла головой, рассыпая каскад снежных хлопьев.
Поймав одну «снежинку», я поднесла ее к глазам. Птичий пух.
— Откуда эти перья? — озадаченно поинтересовалась я.