Минуло 100 лет со времени появления замечательного литературного памятника. Давно ушла в прошлое русская деревня, изображенная Эртелем, но роман продолжает волновать и сегодня. Кроме историко-познавательного интереса, он обладает множеством достоинств, присущих талантливым книгам: широким и честным взглядом на мир, впечатляющей силой образов, беспокойным вмешательством в жизнь.
В одном из писем Эртель заметил: "...без стихии общественности, без резонанса, без живого, непрестанного и действительного союза с людьми гореть не могу". Читая "Гардениных", мы ощущаем эту духовную связь с художником и сегодня.
Виктор Кузнецов
ГАРДЕНИНЫ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
Экскурсия швейцара Григория в область сравнительной физиологии. Откровенные излияния барчука. - "Орел". - Нервы и сон Элиз Гардениной. Утро ее превосходительства. - Вернопреданное письмо - "Серебряный чай". Успокоительные отчеты - Случай на Сенной и неудачная поездка дворецкого Климона Алексеича на студенческую квартиру. - "Ну, времечко наступило!"
Зимнее петербургское утро. Пухлыми непрерывными хлопьями падает снег. С Гагаринской набережной видны, как сквозь сито, очертания Васильевского острова, мосты, елки на Неве, придавленные стены Петропавловской крепости, шпиц собора и правее - спутанные линии крыш на Петербургской и на Выборгской, далекие фабричные трубы. Швейцар Григорий окончил чай в своей каморке, перетер и прибрал посуду, сладко зевнул, потянулся, не спеша напялил на свое откормленное тело коротенький кавалерийский полушубок и, отомкнув зеркальные двери подъезда, вышел наружу. Младший дворник, рыжий малый со скуластым коричневым лицом, в засаленной поддевке и в фартуке, отметал снег.
- Снежит, Григорий Евлампыч, - сказал он, почтительно кланяясь швейцару.
Швейцар прикоснулся к своей фуражке с галуном, постоял, посмотрел, прищурившись, на Неву, сделал неодобрительное лицо и начал чистить суконкой медное яблок"
звонка.
- Отчего это, Григорий Евлампыч, господа спят долго? - сказал дворник, опираясь на метлу. - Я вот на Калашниковой у купцов жил: те страсть как рано поднимаются.
- Вот и вышел дурак, - важно проговорил швейцар, - то купцы, а то господа.
- Что ж купцы? Чай, естество-то одно.
- Эва, махнул! Может, и у тебя одно естество с генеральшей?
Дворник не решился ответить утвердительно.
- Об нас что толковать, - сказал он, - коли из мужиков, так уж из мужиков. А я вот насчет купечества. Какие есть несметные богачи, но между прочим встают рано.
- Да купец-то, по-твоему, не мужик? Дедка его ошметком щи хлебал, а он разжился, в каретах ездит. Но все ж