- Не юли, - сказал Капитон Аверьяныч и махнул на Онисима Варфоломеича, как на муху. Кролик отчетливо выделялся на светло-рЪзовой стене конюшни. Это была длинная лошадь с не особенно широкою, но удивительно мускулистою грудью, с прямою шеей, с "подлыжеватыми"
ногами и низко поставленным хвостом. На взгляд неопытного человека она, пожалуй, не была красива. Плечо, например, показалось бы слишком длинным и слишком косым, "бабки" слишком изогнутыми, так называемый "локоть" длинен, "почка" - высока, челюсти - чересчур раздвинуты, "подпруга" очень глубока. Разве признаки высокой породы подкупили бы такого неопытного человека в Кролике: огромные, широко посаженные глаза, тонкая кожа, лоснящаяся, как атлас, выпуклые связки, сухая голова с резко очерченными ноздрями, точно из меди вылитые мускулы. Но знаток и любитель резвых лошадей пришел бы в Одинаковый восторг как от этих признаков "породы", так и от характерных статей, некрасивых на взгляд неопытного человека. Эти некрасивые стати изобличали в Кролике большую резвость и большую силу.
Капитон Аверьяныч не пришел, однако, в восторг.
Он обошел вокруг лошади, внимательно осмотрел ее, пробурчал что-то себе под нос. Лицо его не изменяло высокомерного и недовольного выражения.
- Антик! - сладко пролепетал Онисим Варфоломеич.
Брови Капитона Аверьяныча сдвинулись еще больше.
- Стати на удивленье, призовые! - добавил Онисим Варфоломеич.
Капитон Аверьяныч нагнулся и поднял за щетку правую переднюю ногу. Кролик покосился на него, но стоял смирно в этом неудобном положении.
- Черт! Я говорил: мокрецы заведутся. Смотри, уж разъедать стало.
Онисим Варфоломеич нерешительно наклонился к ноге.
- Настилали, Капитон Аверьяныч, - пробормотал он, - самолично надсматривал.
Капитон Аверьяныч внезапно побагровел, выпустил ногу Кролика и выпрямился во весь свой необыкновенно высокий рост. Быстро подошел он к Федотке, у которого уж побелели и затряслись губы, ткнул его сжатым кулаком прямо в лицо, отчего Федотка судорожно откинул голову, не решаясь, однако, даже на мгновение выпустить повода, и, прошипев сквозь стиснутые зубы: "Ты не мог присмотреть, такой-сякой... веди!" - зашагал к другим конюшням.
Онисим Варфоломеич кинулся было вслед за ним, потом вдруг сообразил что-то, отпрянул назад и побежал вслед за Кроликом, которого уже вводили в денник.
- Как же это, Федотик, а, - торопливо заговорил он конюху, - ты, тово... оплошал, брат, оплошал?!
Федотка снял с Кролика недоуздок, затворил дверь и, отплюнувшись, вытер зубы фартуком: из десен сочилась кровь.