— Давно, — процитировала слова мальчика я. — Еще до смерти Петра Михайловича.
— Да, — хмыкнула Бэби, — с чувством времени у детей обычно нелады. Учитывая, что мы вместе с Петром Михайловичем прибыли сюда не далее, чем четыре дня назад, «давно» представляется маловероятным.
Я сокрушенно поняла, что у меня с чувством времени тоже нелады. Четыре дня назад! А кажется — целую вечность. И за четыре дня — две смерти. Ужасно!
— Итак, это было четыре дня назад, — повторила Бэби. — А потом он следил за Лешей в самый вечер убийства. Интересно, во сколько?
— С чувством времени у нас с Максимом нелады, — вздохнула я.
— Неважно! После этого Максим смотрел, как трахаются Лариса и Андрей, правильно? А ты тоже это видела. Ты это видела, а уже после встретила Лешу, и вы поговорили. А еще позже Лешу видел Вадик — если, разумеется, не врет.
— То есть Арсений следил за Лешей вовсе не тогда, когда его убили, — обрадовалась я. — И вообще, теперь понятно, где он был во время первого убийства. Выслеживал свою жену и, будучи интеллигентным человеком, стыдится в этом признаться.
— Ну, я бы не была столь категорична. В день смерти Леши Арсений мог следить за ним целый вечер, улучая удобный момент. Сперва ему помешал Максим, потом ты, потом Вадик, а потом, наконец, плацдарм оказался свободен и можно было без помех Лешу зарезать. Вполне логично.
— А Петр Михайлович тогда при чем? — парировала я. — К нему ревновать было не за что.
— Возможно, и не при чем, — неожиданно согласилась со мной подруга. — У нас ведь есть запасной вариант, помнишь? Кто-то убивает Петра Михайловича — не будем пока уточнять, по какой причине, ну, к примеру, он про кого-то что-то знал. Или его зарезал наш псих Андрей из-за своей хваленой дайнетики. Он ведь утверждал, что если всех таких убить, будем жить в цивилизованном обществе. Как бы там ни было, Арсений понимает — настал его звездный час. Под шумок он может избавиться от соперника и совершенно не вызвать подозрений. Главное, сделать второе убийство максимально похожим на первое, тогда и заподозрят того же человека. Кстати, это относится и к Юрию Андреевичу. Он тоже мог под прикрытием смерти Петра Михайловича свести свои личные счеты с Лешей.
Идею я помнила, и теперь она показалась еще неприятней.
— Ты делаешь из наших знакомых совсем уж невозможных подлецов. Мало того, что убил, так к тому же свалил на кого-то вину.
Бэби изумленно вскинула брови:
— А как иначе? Любой преступник, если он сразу не отдается в руки властям, хочет свалить вину на другого. Очевидно же, что нож не сам по себе втыкается кому-то в сердце. Неужели для тебя такая мелочь, как желание свалить вину, хуже убийства?