— Эй! Не знаете ли хорошего портного? — спросил он, уже начиная изнывать от трагического безделья.
— Как же, — отозвался секретарь, — мсье Пти-Пти шил еще на герцога Отрантского (герцог Отрантский — это Фуше)…
Пти-Пти был доставлен в кабинет министра полиции, Лагори издал первое государственное распоряжение:
— Мундир должен быть готов к полудню. Ну-ка, не трясись от страха, а сними мерку и живо принимайся за дело…
Потом Лагори велел заложить герцогских лошадей в карету и поехал на Гревскую площадь — в ратушу, где, по расчетам генерала, уже должны были собраться члены комиссии правительства новой Французской республики. Лейтенант Ренье с почетом встретил нового министра, салютуя ему шпагой. Лагори еще раз обозрел список лиц, подлежащих немедленному аресту:
— Арестован ли, дружок, этот негодяй Лапиер?
— Я не получал такого приказа, — ответил Ренье.
— Так поди и сразу арестуй его.
— Слушаюсь, генерал!
— Постой. А префект Фрошо собирает комиссию?
— Еще нет, генерал. Фрошо ночевал сегодня в Ножане, и его ждут с минуты на минуту. Он должен скоро подъехать.
— Хорошо, — прикинул Лагори, — я сейчас вернусь в министерство, а ты хватай этого живодера Лапиера…
Холеные лошади герцога Ровиго развернули карету и покатили ее с Гревской площади обратно на набережную. Лейтенант Ренье взвел курок пистолета и поднялся в канцелярию префектуры, где свора чиновников шалела от непонимания событий.
— Господа! — привлек их внимание Ренье. — Кто среди вас по фамилии Лапиер? Сюда его — живого или мертвого.
Чиновники нестройной толпой отхлынули к окнам, похожие на скромных барашков, завидевших голодного волка.
— Лапиер! — помахал Ренье пистолетом, и толпа стала рассасываться перед ним, образуя трагическую пустоту вокруг затравленно глядевшего молодого франта в сиреневых панталонах. Чиновники выдавали его с головой, только б их не трогали…
— Иди-ка сюда, миляга Лапиер, — поманил его Ренье. Но Лапиер вдруг рванулся вперед, панически вытянув руки, и сиреневые панталоны мигом исчезли из канцелярии.
— Стой! — Ренье припустился за ним.
Коридор кончался тупиком, но быстро настигаемая жертва толкнула боковую дверцу. Ренье лишь успел заметить широкую фаянсовую вазу, расписанную нарциссами, назначение которой понятно каждому, — и… задвижка щелкнула изнутри.
Из-за двери слышались заклинания Лапиера.
— Клянусь, — бубнил он, — я ни в чем не виноват. Я всегда был недоволен этим сатрапским режимом императора. Не преследуйте меня, лейтенант. Я взволнован и не могу оправдаться.
Вылезай сюда, — говорил Ренье, силясь выломать дверь нужника. — Не позорь себя… от меня тебе не уйти!