Я понимал, что пугаю ее. Я снова погружался в темноту и выплывал на свет, сознавая, что на лбу у меня лежит холодное полотенце, и опять смеялся над чувством невесомости. Я сказал ей, что в своем обычном теле я умею летать по воздуху. Я описал, как поднялся навстречу солнцу в пустыне Гоби.
Иногда я вздрагивал, открывая глаза и обнаруживая, где нахожусь. В ее белой комнатке.
В бликах света я разглядел на стене распятие с окровавленным Христом, а на маленьком книжном шкафу – статуэтку девы Марии, давно знакомый образ со склоненной головой и простертыми руками. А там кто, святая Рита с красной раной на лбу? Ах, эти старые поверья! И подумать только, они живут в сердце этой женщины.
Я прищурился, пытаясь разобрать самые крупные названия книг на полках: Фома Аквинский, Маритайн, Тейар де Шарден. Напряжение, потребовавшееся от меня, чтобы связать эти слова с именами католических философов, оставило меня без сил. Но мой мозг лихорадило, он никак не мог успокоиться, и я прочел остальные названия. Книги по тропическим заболеваниям, по детской психологии. Я разглядел на стене, рядом с распятием, фотографию в рамке – монахини в покрывалах и форме – наверное, какая-то церемония. Я не мог рассмотреть, присутствует ли среди них она, – только не этими смертными глазами, тем более что они болели. На монахинях были синие платья и синие с белым покрывала.
Она держала меня за руку. Я повторил, что мне нужно поехать в Новый Орлеан. Мне нужно выжить, чтобы добраться до моего друга Луи, который поможет вернуть мое тело. Я описал ей Луи – рассказал, как он живет, отрезанный от современного мира, в крошечном темном домике в глубине заросшего сада. Я объяснил, что он слаб, но сможет дать мне вампирскую кровь, тогда я снова стану вампиром, выслежу Похитителя Тел и верну себе прежнюю оболочку. Я сказал ей, что Луи очень человечен, что особенной вампирской силы он мне не передаст, но я не смогу найти Похитителя, пока не получу сверхъестественное тело.
– Значит, это тело умрет, – заключил я, – когда он даст мне кровь. Вы спасаете его ради смерти. – Я плакал. Я понял, что говорю по-французски, но она вроде бы понимала, потому что по-французски же она сказала, что мне надо отдохнуть, что у меня бред.
– Я с вами, – очень медленно и осторожно произнесла она по-французски. – Я вас защищу. – На моей руке лежала ее теплая мягкая рука. С необычайной заботой она отвела мои волосы со лба.
Дом погрузился во тьму.
В камине горел огонь, а Гретхен лежала рядом со мной. Она надела длинную фланелевую рубашку, белую и очень плотную; она распустила волосы и обнимала меня, когда я дрожал. Мне нравилось ощущать на руке ее волосы. Я прижимался к ней и боялся, что сделаю ей больно. Она снова и снова вытирала мое лицо прохладной тканью. Ночь сгущалась, а с ней и мой панический ужас.