– Ты опять впадаешь в бешенство, – сказал Дэвид. – Успокойся. И о чем ты вообще говоришь – сжег его дом?
– Я разозлился! – напряженно прошептал я. – Господи! Не то слово – разозлился!
Я считал, что был слишком несчастен, чтобы злиться. Теперь же я обнаружил, что это не так. Но я был слишком несчастен, чтобы продолжать эту тему. Я сделал еще один глоток бодрящего густого черного кофе и как можно лучше описал, как я увидел Мариуса при свете горящей лачуги. Это Мариус захотел, чтобы я его увидел. Мариус вынес приговор, а я не очень понял, в чем этот приговор заключался.
Теперь на меня все-таки наползло холодное отчаяние, стирая последние следы злости, и я бессмысленно уставился в свою тарелку, на полупустой ресторан, на блестящее серебро и салфетки, сложенные на свободных местах, словно шапочки. Я посмотрел дальше, в приглушенно освещенный холл, где все заволакивал жуткий полумрак, а потом взглянул на Дэвида, который, несмотря на свой характер, свое сочувствие и свое обаяние, был не тем чудесным существом, каким он представлялся моим вампирским глазам, но всего лишь очередным смертным, хрупким, живущим на грани жизни и смерти, как и я сам.
Мне было тоскливо и плохо. Говорить я больше не мог.
– Послушай меня, – сказал Дэвид. – Я не верю, что твой Мариус его уничтожил. Он не открылся бы тебе, если бы сделал такое. Я не могу представить себе, что думает и чувствует подобное создание. Я даже не могу представить себе, что думаешь и чувствуешь ты, а тебя я знаю не хуже, чем самых дорогих и старых друзей. Но я не верю, что он бы это сделал. Он пришел, чтобы выразить свой гнев, и это был приговор, да. Но держу пари, что он дает тебе время, чтобы вернуть свое тело. А ты должен запомнить: как бы ты ни воспринял выражение его лица, ты видел его глазами смертного.
– Я уже думал об этом, – тупо ответил я. – По правде говоря, что мне остается делать, если не верить, будто мое тело еще существует и я смогу его отобрать? – Я пожал плечами. – Я не умею сдаваться.
Он улыбнулся мне приятной, искренней, теплой улыбкой.
– Ты пережил потрясающее приключение, – сказал он. – Теперь, пока мы еще не спланировали, как поймать этого прославленного карманника, позволь задать тебе один вопрос. И пожалуйста, не выходи из себя. Я вижу, ты и в этом теле, как и в том, не понимаешь своей собственной силы.
– Силы? Какой еще силы? Это слабая, хлипкая, вялая, мерзкая смесь нервов и нервных узлов. Даже и слово «сила» не произноси.
– Чушь. Ты – крупный, сильный, здоровый мужчина весом около ста девяноста фунтов, без унции лишнего жира! У тебя впереди пятьдесят лет смертной жизни. Бога ради, пойми же, какие у тебя есть преимущества.