— Шлимовск? — удивился таксист и посмотрел на пассажирку, как на больную. — Шлимовск, милая, это четыреста километров на север. По лесам и болотам. А здесь, к твоему сведению, Южный Валомей.
Валомей, да еще и Южный, добил Олесю окончательно. Ничего не понимая, она молча выбралась из теплого салона автомобиля и замерла на обочине. Таксист пожал плечами и наступил на педаль газа.
Ребенок сидел в корзине и заливался горькими слезами. При появлении Вадима он увеличил громкость и завопил самозабвенно, яростно и почти до хрипа. Вадим взял младенца под мышки и поднял до уровня своих глаз.
— Знакомься, — сказал он, с отвращением разглядывая пунцовое личико, я твоя новая мамочка.
Ребенок замолчал всего лишь на пять секунд. Потом приободрился, набрал в легкие побольше воздуха…
— Не надо, я очень тебя прошу, — взмолился Вадим. — А ну, заткнись! Убью!
Угрозы киллера волновали младенца так же мало, как требования бастующих шахтеров российское правительство. Его следующий вопль мог бы украсить золотую коллекцию звукорежиссера, работающего с кинотриллерами.
В стену забарабанили.
— Перестаньте издеваться над маленьким! — раздался от соседей женский крик, — да сколько же это будет продолжаться?! Я сейчас милицию вызову!
При слове «милиция» Вадим моментально закончил вхождение в образ добропорядочной мамаши. На угрозы ребенок не реагировал, значит, надо было действовать тоньше.
— Ну, давай договоримся, мужик! — упрашивал Вадим, качая малыша на груди. — Разве мы с тобой не договоримся? Мы ведь мужики оба, что же мы, не договоримся? Давай, ты быстренько заткнешь хавальник, а я придумаю, чем тебя порадовать… Да ты жрать хочешь! — догадался наконец наемный убийца, не очень сообразительный, надо признать. — Вот оно что! Так я мигом! Только не ори, прошу тебя! Зачем нам милиция, а? Нам милиция совсем ни к чему. Не ори, козел, кому сказал!
Вадим ринулся на кухню. На кухонном столе толпилось несколько стеклянных бутылочек и банки с детским питанием.
— Вот еда, смотри, я тебя не обманываю, — сказал Вадим, тряся ребенка над столом. — Сейчас все сделаю! Только немного помолчи!
Вадим заметался, не зная, куда пристроить детеныша. Вернулся в комнату, схватил корзину, бросил в нее своего орущего мучителя и помчался обратно на кухню.
— Так-так-так, — бормотал он, разглядывая жестяную банку, «вскипятить воду»… Где вода? Вот. Сейчас. Эй, не вылазь! Надо же, ушлый какой тип!
Ребенок сидел в корзине на полу и дергал обои за отошедший край. Это занятие настолько его увлекло, что он на несколько минут забыл про свое невыносимое горе и перестал вопить.