— А что? — обиделась Лола. — Я, может, от балета умираю. Там все такие неземные, чистенькие, белые. Возвышенные. Мне нравится. А в органном зале я слушала такое чудо. Иоганн Бах. Токката, пассакалья и фуга.
Лора явно преуменьшила свои финансовые возможности: мотаться на концерты за четыреста кэмэ — это стоит недешево!
— Фуга, — повторила Олеся. — Да, Бах — это гений контрапункта…
В Лондонской академии искусств она почерпнула много сведений о творчестве полифонического гиганта Баха и могла поделиться ими с Лолой, но после чая у нее закрывались глаза.
— О, да тебя совсем развезло! — воскликнула Лола. — Ложись на диван, вон подушка. А я буду собираться.
— Куда? — удивилась Олеся. — Уже вечер!
— Именно, вечер! На работу.
— А-а… — поняла Олеся и сонно уткнулась в подушку. — Ясно.
Она закрыла глаза и тут же провалилась в черную космическую бездну.
…Пробуждение было не особенно приятным. Ночь пролетела мгновенно. Болела голова, и в ней торчал неудобный штырь — мысль, что она все еще не дома. А дома страдают, переживают, разыскивают ее родные, любимые люди.
Олеся спрыгнула с дивана, сдернула с распахнутой форточки свои вещи и быстро переоделась. Дверь в комнату была закрыта на щеколду, Олеся осторожно потянула ригель.
Из кухни доносились приглушенные женские голоса, и один, несомненно, принадлежал Лоле. Подслушивать и шпионить не входило в арсенал действ, которыми Олеся владела виртуозно, но она замерла у кухонного косяка и притаилась, так как поняла, что речь идет о ее персоне.
— …У нее как раз трудности, — говорила Лола, — вы ей лапши-то понавесьте, она на все согласится. Дурочка ведь, молодая.
— Сколько ей?
— Ой, да я что-то и забыла спросить. Лет шестнадцать, я думаю. Видно, что молодая и глупая. Да вы бы посмотрели, она на диване дрыхнет как убитая, я ей в чаек немного накапала, чтобы она ночью никуда не свалила.
— Я уже посмотрела, пока ты в ванной была.
— Да? Ну и как? Хорошую я девку подобрала?
— Хорошую.
— Мужики таких любят, я знаю. Юных, кротких и невинных, — убежденно произнесла Лола.
— Думаешь, ее никто не будет искать?
— Да беспризорница, даже губной помады с собой нет. А будет сопротивляться, посадите на иглу, и все дела.
— Шустрая ты какая, на иглу. На игле-то от нее мало пользы будет…
— Ну, пойду ее растолкаю, сколько можно спать! — Лола поднялась из-за кухонного стола.
Олеся вжалась в стену, едва живая от страха.