– Благодарю вас, – с улыбкой удовлетворенно произнес Мейсон. – Да, я хочу придираться к техническим мелочам. А теперь, ваша честь, – обратился Мейсон к судье Кэри, – оказывается, местонахождение этого кошелька не может быть установлено точно и что вполне возможно, что газетная вырезка могла быть положена в него когда угодно на протяжении тех двух дней, когда кошелек высыхал. Суд должен обратить внимание также и на то, что на вырезке нет никаких заметных следов соленой воды.
– Вырезка лежала в небольшой коробочке, вроде футляра для румян, – объяснил шериф.
Судья Кэри задумался, нахмурив брови.
– Не думаю, что была какая-то попытка повести суд по ложному пути, однако шериф должен понимать, что заставить свидетелей расписаться на пустом конверте было просто недопустимо. Суд не может в настоящее время приобщить этот кошелек к вещественным доказательствам, но будет иметь его в виду в дальнейшем ходе судебного разбирательства. Приближается время перерыва, господин окружной прокурор, и…
– У меня еще несколько вопросов к этому свидетелю.
– Очень хорошо, – разрешил судья.
Манера Глостера заметно потеряла свою торжествующую уверенность. Теперь он был вынужден обороняться, и это не могло его не злить.
– Что еще вы делали, шериф, когда в тот вечер оказались на борту яхты обвиняемой?
– Я осмотрел ее и все вокруг.
– И что вы нашли на яхте?
– Нашел юбку, насквозь промокшую от соленой воды спереди, на том месте, где приходятся колени, если бы особа, на которой юбка была надета, встала на них. На правой стороне юбки я обнаружил пятно красноватого цвета.
– И что вы сделали?
– Я передал юбку в лабораторию для того, чтобы установить, не кровь ли это.
– А теперь, ваша честь, – с улыбкой сказал Глостер, – я совершенно готов уйти на перерыв.
– Отлично, – одобрил судья Кэри. – Суд удаляется на перерыв до десяти часов утра завтрашнего дня.
Дороти Феннер беспокойно озиралась, ища глазами надзирательницу.
– Увидимся утром, – сказала она адвокату.
– Минуту, – поднял руку Мейсон, – не уходите, мне нужно задать вам один вопрос. Дороти, смотрите на меня. Дороти, повернитесь и смотрите сюда, на меня!
Она в нерешительности повернулась, у нее задрожали губы.
– Нет, нет, – сказал Мейсон, – глупышка вы этакая. Люди на вас смотрят. Скажите, вы туда ходили? Ходили?
Она опустила глаза.
– Давайте сделаем вид, будто мы разговариваем о каких-нибудь пустяках, – предложил Мейсон. – Вот… притворитесь, будто вы это читаете. – И он вынул из портфеля какое-то письмо, положил его перед Дороти. – А теперь говорите, вы ходили туда?