Разумеется, возникает вопрос, как им пользоваться.
Нельзя забывать и о том, что не все женщины прислушиваются к гласу природы. Для некоторых минет – мука. Они идут на нее исключительно потому, что так нравится возлюбленному партнеру.
Другие не превозмогают себя, но при этом воспринимают минет как работу, как приятную повинность. Лица у них напрягаются – сколько раз приходилось видеть в компаниях! – и они однообразно сосут, как заводные, туда-сюда, словно не подозревают о том, что существует уйма других способов. Наверное, и правда – не подозревают.
Наконец, третьи делают это для того, чтобы получать наслаждение. Ведь у женщины рот бывает такой же возбудимой зоной, как и половые органы. Эти любительницы «поиграть на флейте» не работают, не напрягаются и не спешат.
Они провоцируют. И им есть чем.
Они долго стараются вообще избегать брать член в рот, а вместо этого целуют и облизывают ствол, прослеживают кончиком языка вспухшие вены, кусаются, всасывают по очереди упругие шарики, перекатывающиеся в мошонке, и то и дело хитро косятся на возлюбленного.
Потом они заглатывают член целиком, пропуская в самое горло, чем заставляют мужчин изумляться такой вместительности. Мужчины вообще склонны неправильно оценивать возможности тех или иных органов и их сочетаний.
Но чаще всего рот их оказывается открыт гораздо шире, чем того требует ситуация. Они понимают – как в свое время поняла и я, – что большинство мужчин при минете возбуждают вовсе не те физические ощущения, которыми он сопровождается, а сознание того, что их член, эта столь интимная принадлежность к полу, усиленно скрываемая от посторонних взглядов, вдруг оказывается во рту женщины, красивой женщины, которой часто для удобства приходится принимать опять-таки «унизительную» позу на коленях перед мужчиной.
Я вообще считаю, что настоящие ценители любовных утех получают основное удовольствие не от физических переживаний, а от пикантности самой ситуации. И тогда важнее всего остального оказывается деталь, поза, одежда, запах, слово…
Я дала Джону понять, что мне до безумия приятно чувствовать его у себя во рту. Так оно, собственно, и было, поскольку все эти рассуждения приходят мне в голову обычно уже потом. А когда я сама «делаю любовь», у меня ни о чем думать не получается.
Джон встал сбоку от кресла, чтобы мне было удобнее и не приходилось наклоняться. Сам он при этом тоже смог поменять акцент и сделаться активной стороной. Теперь он не просто наблюдал за тем, как я его облизываю и обсасываю, а энергично двигал бедрами и буквально «брал» меня в услужливо открытый рот…»